От Харсона 28

Michael Baryshnikov написал(а) к All в Dec 20 21:38:05 по местному времени:

Нello All!

===
(c) Juri Нarson
10.12.2020

Далекий 1998 год. Из сытой, более чем обеспеченной жизни я приехал в Германию. Совсем на чуть-чуть приехал, только документы оформить и назад.
Однако, оказалось, что возвращаться уже некуда, и жизнь моя очень неожиданно и очень круто поменялась. Недвижуха в виде квартир, офисов итд, и движуха с огромным количеством друзей и знакомых, а так-же всяческих бэх, мерсов и другого очень подвижного состава там, здесь превратилась в продавленный матрас на полу небольшой квартирки, маленькую полочку с одеждой для нас, и две огромных сумки с амуницией и причандалами для Дэлла и Тошки.
Что говорить - очень интересно и весело начинать новую жизнь в 30 лет, тем более, когда уже чего-то какбэ типа достиг, а теперь совсем с полнейшего нуля по всем местным позициям - абсолютно без денег, без языка, без каких-то не то что друзей, даже без знакомых.
Германия мне не нравилась никак и ничем. Местную жизнь я познавал натурально, пристегивая Дэлла на поводок, и гуляя с ним в разных направлениях, буквально куда глаза глядят. Мы исходили с моей собакой все тропки и дорожки вокруг нашего дома и с каждым днем уходили все дальше и дальше.
И вот наступили рождественские праздники, еще не каникулы, но время, когда зажигают свечи, начиная с четырех недель до этого самого Рождества. В Германии это, наверное, самый главный и самый празднуемый праздник. Везде зажигаются огоньки, елки, семьи собираются за одним столом, приезжая к родителям со всех концов мира. Жарятся индейки, работает рождественский рынок - праздник везде, и его дух ощущается, как бы кто не пытался от него скрыться.
Вот в один из таких дней, а точнее вечеров, сели мы с Дэллом в местный автобус, и поехали так же, без цели, куда глаза глядят. Направление для нас было новым, поэтому я внимательно глядел в окно. Через несколько минут мы очутились в маленьком городке рядом с Фрайбургом. Сам Фрайбург очень красив (кто был, тот в курсе), но здесь было просто великолепно.
Я позвал Дэлла, и мы вышли на первой же остановке. Маленькие уютные домики городка были украшены с такой любовью, что мне с трудом удавалось перемещаться по улице. В окнах без всяких штор горел свет, там сидели люди и их было много. Наверное, они веселились, пили чай, и было это все так... по-домашнему, что-ли. Конечно, после матраса на полу и полочки с одеждой, все происходящее казалось какой-то сказкой в телевизоре. Я шел по снежным чистым улицам мимо домиков и думал, на кой мне это все нужно с этой Германией? И зачем?
Отвлекал от грусти Дэлл. Лет ему тогда было почти в два раза меньше, чем Рове сейчас. Он прыгал и скакал, нюхал что-то свое, рычал на прохожих мужиков и собак, купался в снегу и улыбался. Хозяин рядом, мы снова гулям, что в этой жизни может быть лучше и радостнее? И глядя на такого веселого Дэлла меня тоже попускало.
Так, гуляя не пойми куда, мы прошли какую-то работающую водяную мельницу, широкие поля, и вышли на совершенно обалденную улочку, которая своими чудесными маленькими домиками отличалась от всего увиденного нами раньше в этом городке.
Домики были совсем не старые, но очень стильные, каждый вполне конкретно отличался от всех других, у каждого свой дух, свой вид. Перед домами стояли очень хорошие машины, в некоторых дворах были скульптуры и фонтаны с ручейками, ухоженные садики, вычищенные дорожки. У меня было полное ощущение, что я попал в музей, поэтому передвигался от дома к дому медленно, внимательно рассматривая, а точнее, наслаждаясь увиденным. В тот момент я забыл и про матрас, и про полочку, так красиво было вокруг. Ощущение зависти - совершенно не мое, но крутилась одна мысль: как же счастливы должны быть те, кто здесь живет. Это же просто какое-то совершенно чудесное место на Земле!
Дэлл, как обычно бывало, в таких случаях, ощутил мое состояние, подошел к ноге, прижался и тихонечко пошел рядом, не вырываясь вперед и не отставая, просто слившись со мной в одно целое.
Я не знаю, сколько длилось наше перемещение от дома к дому. Не ощущалось ни холода, ни снега, ни позднего, особенно по немецким меркам, времени. Мы медленно шли и шли, останавливаясь рядом с домами, в каждом из которых было полно людей - и внутри, и на террасах, и в зимних садах. Останавливались там, где нас было не видно хозяевам домов, смотрели, дышали, наслаждались.
И вот так, неспеша, подошли мы к очередному дому. Широкие ворота в нем были открыты - наверное ждали запоздавших гостей, хотя в доме, как и везде, народу было более чем. Просторная дорожка вела от ворот прямо к строению, одна стена которого была полностью из стекла. В доме горел большой камин, стол был накрыт так, что еле выдерживал тяжесть всяческой еды. Вокруг стола сидели люди, люди стояли у дверей, люди курили на террасе.
Я уже было собирался окликнуть Дэлла и прибавить шаг, чтобы быстро пройти открытое место и не напрягать присутствующих своими гляделками, но... бросил взгляд на окно и вмерз как вкопанный: к окну-витрине подошел немецкий овчар. Таких собак раньше я никогда не видел: это был кобель, наверное, ровесник Дэлла. Пес был роскошен во всем: рост, яркий окрас, чудесная башка. Ко мне в реальность просто сошла небесная картинка из засмотренных и затасканных до дыр журналов SV, попадавших к нам через двадцатые руки. Мне казалось, что живьем таких собак не бывает, но вот же - он спокойно стоял и смотрел на нас. А мы с Дэллом стояли и смотрели на овчара. Я - с восхищением, Дэлл - с интересном. И это было более чем удивительно, потому как каждый незнакомый взрослый кобель ростом выше табуретки должен был быть схвачен и как минимум отхерячен.
Не знаю сколько времени длился наш ступор, но нас заметили. Пожилая пара лет 50 (ха, им тогда было, наверное, столько же, сколько мне сейчас), посмотрела на собаку, потом на то, куда она смотрит. Приятный мужчина, скорее всего хозяин дома, что-то сказал очень холеной, классно одетой даме. Она кивнула ему в ответ и открыла широкую, такую же стеклянную дверь.
В этот момент разум ко мне вернулся, я разморозился и позвал было Дэлла быстро свалить с чужого праздника жизни, но было поздно. Роскошный овчар неспешным шагом отправился прямо к моему псу. Не знаю почему, но я совершенно точно был уверен - драки не будет. С чего? Да фиг знает, вот был уверен и все тут.
Псы подошли друг к другу, обнюхались, чуть вильнули хвостами, сдержанно, но вполне дружелюбно. Овчар посмотрел на дом, будто говоря:
- Очень хотел бы вас пригласить откушать чашечку грога.
А из дома уже шла та самая стильная дама, скорее всего хозяйка. В руках она что-то несла, глядела на нас и улыбалась. Удрать уже было невозможно - во-первых, собака в спину, а во-вторых, ну это было бы уже тупо не вежливо.
Женщина подошла к нам, поздоровалась и что-то сказала. Беда была в том, что мой словарный запас немецких букв тогда ограничивался лишь набором "Гитлер капут!" и "бабУшка, млеко, яйки, пирОшки!" ну и "хэнде хох" еще. Выдавив из себя по-английски (тогда еще мог), я промычал что-то вроде "ихь бин непонимайтен вашу майтен", тупо улыбнулся и собирался свальнуть. Но фиг мне - немка оказалась цепкой, хотя мой инглиш ей был совершенно не понятен.
Она протянула руки, и я увидел тарелку с печеньем. Видимо женщина предлагала его нам. Две взрослых кобелины стояли рядом с едой и даже не думали бычиться, просто спокойно стояли и все. Я же... ну что сказать? Совковый менталитет плюс абсолютно полное незнание ни страны, ни обычаев, ни традиций. Роскошным вокруг было все - дома, садики, две собаки, стоявшие рядом, люди в доме, женщина с печеньем. Только я выбивался из этой положительной картины и мне подумалось, что вот тут так бедным, бездомным и нищим подают! Конечно же я гордо отказался!
Женщина ОЧЕНЬ удивилась. Позже я узнал, что в Рождество принято угощать соседей, друзей, и да, даже прохожих. А еще класть подарки в специальные башмаки или просто обувь. И календарики рождественские, в каждом дне которого специальная дверца, и там лежит что-то вкусненькое. Это традиции, здесь так принято и в этом нет и не было ничего обидного. Но понимание пришло потом, гораздо, гораздо позже. Пока же был только я вместе с моими убогенькими мысельками, типа подаяний не беру, ибо хоть и бедный, но очень очень гордый.
Тогда женщина предложила печеньку Дэллу. И Дэлл снова блеснул, отвернув морду, хотя глаза его в тот момент напоминали глаза кота из Шрека, вышедшего в кино куда позднее той ситуевины.
- ГАФФФ! - Громко и с укором сказал овчар, - Сэр, это же не вежливо с Вашей стороны.
- Эх - Выдохнул Дэлл. - Ну не могу я, хозяин у меня - идиот, сам же видишь!
Женщина же, увидев такую выучку, просто просияла. Она стала что-то говорить на немецком, быстро и так жарко, что даже я сквозь свою тогдашнюю непробиваемо-непонимающую тупость понял, что происходящее - это не милостыня и не подаяние. Это - угощение! Поблагодарил как мог, извинился, мол у меня нет ничего, чем бы я мог ее отблагодарить. Ну не давать же ей в самом деле пару медяков, которые у меня еще оставались в кармане.
Не знаю, как она меня поняла, но отмахивалась руками и улыбалась, глядя на Дэлла. Я сожрал печеньку - блин, это была домашняя выпечка, и это было безумно вкусно особенно на фоне той безвкусной дешевой ерунды из таких же дешевых магазинов, которую мы себе тогда позволяли. Лишь собаки питались отличным премиум - кормом и иногда мясом с городской бойни (не самыми лучшими частями - все, что могли тогда). И это даже не обсуждалось никогда.
Я полез в карман и вытащил оттуда горстку собачьего лакомства, вполне хорошего качества. Протянул Дэллу, чтобы было понятно, что это такое, и хозяйка из вежливости сама не стала собачье лакомство есть 🙂 Дэлл с благодарностью схрумкал. Овчару я даже не предлагал - и так было понятно, что не возьмет. Поэтому протянул горстку лакомства женщине, и как мог, попросил ее угостить от нас этого класснючего овчара.
Тетечка взяла лакомство, уже с интересом глядя на меня и понимая, что раз сам к овчару не полез, значит чел хоть и не говорит по-немецки, но фишку в рабочих собаках рубит. Она позвала мужа, дядя с красивой бородой подошел, выслушал краткий монолог жены. Улыбнулся, взял лакомство и протянул своей собаке. Пес жадно и радостно его слопал, активно виляя хвостом и радуясь не столько лакомству, сколько тому, что хозяин рядом.
Мы вежливо попрощались, как могли. Дядечка показал на свой дом и что-то сказал. Я думаю, он приглашал нас заходить, но, разумеется, насколько это было правдой - не знаю.
22 года прошло с тех пор. И вчера было ровно четырнадцать лет, как ушел Дэлл, моя самая настоящая, любимая и чудесная собака, которая познакомила меня не только с породой. Через Дэлла я познакомился с огромным количеством настоящих людей, профессионалов, судей, спортсменов и просто замечательных владельцев.
Четырнадцать лет назад моя жизнь еще раз круто поменялась. Настолько круто, что отойти я не могу до сих пор - все произошло очень быстро, очень страшно и больно. Но даже время для ухода Дэлл выбрал такое, чтобы все вот эти огоньки и людская радость вокруг сделали эту боль мягче настолько, насколько это вообще возможно.
За это время много чего изменилось. Так получилось, что из-за Дэлла мы познакомились с тетечкой, просто гуляющей по улице с собаками, и чудом купили у нее роскошный садик. Я рассказывал как-то эту историю - давить деньгами на нее было бесполезно: она очень хорошо обеспеченный врач с собственной практикой. А вот то, что серьезному Дэллу погулять негде, и отпустить я его нигде не могу, было для владелицы собак вполне аргументом. Затем мы купили квартиру практически рядом с этим садиком, и давно уже живем том самом мечтательном городке, о котором я рассказывал выше. Чудеса конечно, я и подумать не мог, что в этой жизни со мной может произойти что-то подобное.
Время способно чудить, оно может менять нашу реальность. От нашего дома до дома, где мы встретились под Рождество с тем овчаром, максимум пятнадцать минут неспешного шага. И хоть я гуляю с собаками практически везде, туда хожу очень и очень редко. Воспоминания глушат и поднимают всю муть со дна...
Но вчера был день памяти моей собаки. Я взял Рову, и побрели мы туда вместе с ним практически обнявшись. Дождь, грязь, слякоть не мешали нам ни разу. Дом тот стоял и стоит, как прежде. Ворота были закрыты, но рядом с калиткой вместо огромного толстого дуба росли две молодые и пока еще худенькие елочки. Сквозь них отлично просматривался дом - он был так же украшен, но совершенно пуст - двор, терраса, никаких машин и людей. В окне я мельком увидел одинокую, очень постаревшую знакомую женщину в обычной домашней одежде. Она сидела за столом, на котором стояло лишь несколько тарелок, и что-то пила из небольшой чашки.
Вдруг за стеклом появилась небольшая, судя по виду старенькая, но очень бодренькая собачонка, больше напоминающая старую щетку, из которой то тут то там торчат клочки этой самой щетины. Собачонка зашлась в громком лае, и женщина окликнула ее. Потом перевела взгляд на улицу.
Не знаю, видела ли она нас - мы ведь смотрели в ярко освещенное окно, а она в темень дождя на дорогу, до которой свет рождественских гирлянд никак не добивал. Но я на всякий случай махнул ей рукой, окликнул рядом пасущегося Рову, и мы двинули дальше, уже насквозь промокшие.
Да, время способно чудить. Оно действительно может менять нашу реальность. Но вот нифига оно не лечит - я это точно знаю. А еще оно не может убить память, во всяком случае до тех пор, пока мы - это мы, живы и в уме.
Дэлл, ты очень круто перевернул мою жизнь целых два раза: когда в нее пришел, и когда ушел. Ушел, но в моей жизни останешься навсегда, пока я живу. Спасибо что ты был, и пожалуйста прости меня за все то, что тебе пришлось от меня вытерпеть. Ты - самая первая и самая любимая собака в моей жизни. И это долбаное время здесь бессильно, что бы оно с нами не творило!
===

С наилучшими пожеланиями, Michael Baryshnikov.

--- wfido