(1/3) Права человеков

Boris Paleev написал(а) к All в May 18 19:27:08 по местному времени:

Нello All!


Официальный сайт журнала "Стратегия России". Издание Фонда "Единство во имя России".
Май 2018 :: Борис КУРКИН
Права человеков

Права человека давно превратились в квазирелигиозный, а по сути - в жестокий языческий культ. Прямо скажем, зловещий культ, ибо, когда мы слышим, что где-то "нарушаются права человека", мы уже знаем, что вскоре кого-то начнут бомбить, пытаясь вогнать в каменный век.



От Французской революции до российской Конституции

Процесс эволюции идеи прав человека зашёл очень далеко, а сами они декларируются рядом отечественных теоретиков в качестве ориентира и высшей ценности, которыми должно руководствоваться государство, универсальной ценностью, позволяющей "измерять все важнейшие явления и события, происходящие в обществе и в мире"1.

Можно считать установленным, что философия прав человека возникла в контексте идей Французской революции 1789 года. Почти два века спустя, в 1973 году, Международный институт по правам человека составил доклад "Изучение прав человека в университетах", где указывалось, что эта наука не ограничена рамками национального или мирового правопорядка и не является юридической наукой. В 1982 году эту позицию обосновал французский учёный К. Вазак. Эти идеи обрели в России своих сторонников, призывавших создать ни много ни мало всеобъемлющую теорию прав человека2.

Этот призыв был поддержан рядом ведущих отечественных теоретиков, живо откликнувшихся на коренную ломку общественно-политической системы в России и соответствующее восприятие критиковавшихся прежде правовых идей и институтов3.

В этой связи крайне любопытны слова судьи Европейского Суда по правам человека Анатолия Ковлера: "Могу засвидетельствовать как участник Конституционного Совещания: в этой ситуации работа над "правозащитной" частью Конституции (Российской Федерации. - Б. К.) была как бы дана "на откуп" сторонникам либерально-демократического проекта, в то время как над "институциональной" частью трудились адепты сильной президентской власти. Это обусловило известное противоречие между демократическим и авторитарным элементами в российской Конституции"4.

В 1995 году, сразу же после принятия новой конституции, Борис Назаров высказал идею, согласно которой "наука о правах человека должна стать методологической основой развития проблем прав человека во всех юридических науках, синтезирующей научной и учебной дисциплиной"5. Сходную позицию заняла и Елена Лукашева, заявив о самостоятельности научной и учебной дисциплины прав человека в системе общественных наук, назвав эту отрасль знания "теорией прав человека"6.

Однако все попытки создать таковую потерпели неудачу. Камнем преткновения для теоретиков стала проблема онтологического обоснования теории прав человека, ибо обосновывать можно лишь то, что коренится в Бытии ("бытийно"), а не создано изменчивым человеческим произволением. Всё это может быть прекрасной иллюстрацией к верности мысли Артура Шопенгауэра о том, что проповедовать мораль легко, а обосновывать её трудно.

Идеология прав человека основывается на четырёх догматах веры. На вере в единство человеческого рода и в моральное значение этого единства. На вере в существование некоей "человеческой личности", не зависящей от конкретных признаков каждого конкретного индивидуума. На вере в "человеческую природу", дающей основание для "естественного права". И наконец, на вере в приоритет индивидуума над органическими и историческими общностями, такими, как культуры, народы и нации.

Значительную роль в становлении агрессивной идеологии прав человека сыграла и Декларация независимости США 1776 года. Она утверждает: "Мы исходим из той самоочевидной истины, что все люди созданы равными и наделены их Творцом определёнными неотчуждаемыми правами, к числу которых относятся жизнь, свобода и стремление к счастью".

Как выразился по сему поводу известный французский теоретик Ален де Бенуа в статье "Религия прав человека", "трудно высказать так много чепухи в столь немногих предложениях. То, что "все люди созданы равными", не соответствует действительности. И убеждение в том, хорошо ли, что они будут равными, может быть только субъективным: только человек является действительно творцом, и он не может быть наделён "от природы" никакими правами или какими-либо обязанностями. Правительства были учреждены не только для того, чтобы гарантировать личные права; они скорее выступали сами, чтобы выполнять различные обязанности, прежде всего, обязанность передавать судьбу народам. Что касается "естественных прав", то они настоящие, и "само собой разумеющимися" они являются в столь же малой степени, как золотые горы или шестиногие единороги. Но вся идеология прав человека "произросла" уже из этих утверждений"7.

Действительно, в истории политико-правовой мысли Запада права человека традиционно толкуются в качестве проявления его естественных и неотъемлемых, приобретаемых в силу факта рождения прав. Другими словами, в основе прав человека лежит естественное право. В свою очередь, теория естественного права выводилась в ряде случаев из того или иного философского образа человека, той или иной антропологии.



Естественное право и естество человека

Что же такое "естественное право"?

Исторически оно возникло в Древнем Риме в виде нормы, запрещавшей жестокое обращение с животными.

Своё дальнейшее развитие теория естественного права получила в Средневековье, выразившись в вопросах "взаимоотношений" Бога и человека. И лишь с течением времени это сугубо религиозное содержание естественных прав подверглось обмирщению в европейской политико-правовой доктрине и получило законченную атеистическую окраску в эпоху Просвещения.

Многие теоретики государства и права удивятся, но естественно-правовой подход к анализу феномена права был осуществлён в православии, в трудах Отцов Церкви.

Как отмечают В. А. и В. В. Роговы, уже Св. Ириней "значительно раньше классической римской юриспруденции ввёл в христианскую теорию понятие "естественного права" именно как систему "должного" для человека, как выходящую за юридические рамки концепцию всеобъемлющей ответственности перед Богом"8.

Естественный закон в его православной интерпретации, это тождественный и единосущный закону Божьему, данному в первоначальных заповедях. И речь в них идёт об обязанностях человека перед Богом, а не о домысленных протестантами правах человека и не о теории прав человека, придуманной европейскими "просветителями".

Как подчёркивают В. А. и В. В. Роговы, св. Афанасий Великий (IV в.), комментирующий труды Святых Отцов, установил, что право было дано людям ещё до грехопадения в раю в виде неюридических установлений Господа. Оно было формой возможностей и обязанностей для прародителей. "Данную людям благодать предварительно оградил законом и местом; ибо, введя их в рай свой, дал им закон". Нарушение этих неюридических запретов Бога есть "преступление" с последствиями куда более тяжёлыми и опасными, нежели в сфере уголовной. Этот "неюридический закон" как широкую совокупность нормативов и правил отношения человека к природной и окружающей среде отстаивали пророки, "которые для всей вселенной были учителями". Однако, как подчёркивают авторы, западноевропейская практика постепенно теряла это направление в теории и стала отдавать приоритеты в понимании первоначальных библейских правовых установок и правил в область такой оценки "естественного права", которая склоняется к голой юридизации и оформляется в концепцию человеческих требований европейских "просветителей". В современной европейской науке существует ясное представление об исходном развитии "естественного права" как права божественного, как совокупности библейских правил9.

В XVII-XVIII веках европейская мысль стала увязывать естественное право с "естественным состоянием" человека и выводиться из него. Этот подход связан с именами Т. Гоббса, Д. Локка, Ж.-Ж. Руссо10.

Отечественные авторы, учащие студентов истории политических идей, любят в связи с этим ставить этих мыслителей в один ряд, забывая при этом, что все они придерживались подчас диаметрально противоположных взглядов на человеческую природу и потому выводы из их концепций были тоже весьма различны и противоречивы. И если Гоббс исходил из того, что человек изначально зол, то Руссо полагал, что человек изначально добр, и лишь общество делает его плохим. Отсюда и совершенно разное понимание "естества человека" и содержание формируемого им "естественного права".

Гоббс сформулировал добрую дюжину "естественных законов", к примеру, такой: "Договоры должны исполняться". Итогом же его политических изысканий, сформулированных в знаменитом труде "Левиафан", стал простой и немудрёный тезис: "Даже самая худшая тирания лучше гражданской войны".

Не таков сентименталист Руссо, знаменитый трактат которого "Об общественном договоре", где набросан проект некого идеального общественно-политического устройства, в основе которого лежит образ добросердечного человека - живое воплощение идеала "доброго дикаря". Итог размышлений Руссо оказался неожиданным: перед глазами читателя возникло нечто, мало чем отличающееся, по сути, от "Левиафана" Гоббса, одно имя которого приводило знаменитого женевского писателя в содрогание. Труд же его так и остался не понятым до конца, став одновременно символом ниспровержения Старого порядка.

Подчеркнём: все эти теоретики разрабатывали, по сути, сугубо атеистические версии "естественного права", лёгшие в основу идеи прав человека.

Таким образом, идея прав человека в их доминирующей ныне интерпретации - порождение западного общества эпохи Нового времени, именуемой с недавних пор эпохой модерна. И с течением времени религиозное содержание естественных прав подверглось в европейской политико-правовой доктрине радикальному обмирщению, получив законченную безрелигиозную, атеистическую окраску в эпоху Просвещения. Неизбежным следствием этого стала возможность неограниченно произвольной интерпретации сущности и содержания естественных прав. В результате любую человеческую прихоть и даже порок стало возможным объявить "естественным" и выводить из него своё в полном смысле слова противоестественное право.

Право как таковое ограничивается в его либеральной версии исключительно регулированием внешнего поведения, доступ же к внутреннему миру человека оказывается для него закрытым. А посему "основным вопросом" западного либерального государства и права становится легальность, а не моральность. Внеморальность политики, замена всеобщей этики контролем принятых в парламенте законов превратились в кредо государственности и демократии западного типа, устраняющих из политики понятие греха (а по сути, и совести - провозглашение "свободы совести") и заменяющих его исключительно понятием права: "Разрешено всё, что не запрещено законом".

Защита "прав человека" и антихристианство

В иных культурах восприятие правового либерализма, особенно в части прав человека, порождает неразрешимые коллизии, что говорит о чуждости идей прав человека православному, а ещё шире - христианскому правопониманию и пониманию мироустройства, и, соответственно, нормативам поведения человека. И вполне закономерно, что экспансия "защиты прав человека" сопровождается оголтелой антихристианской практикой. Именно христианство ставит заслон идее "прав человека" как изолированного и конечного существа и задаёт чёткие принципы поведения и непреходящие ценности.

Христианство установило жёсткие императивные нормы поведения, выраженные в Христовых Заповедях. Учёные люди до сих пор спорят, какова их природа, являются ли эти нормы по своей природе и форме юридическими, моральными или же чем-то третьим, совмещающим в себе и то, и другое, и третье. Но на то они и учёные, чтобы раскладывать все бытие по полочкам, уясняя для себя и поясняя прочим все сущее.

Куда важнее другое: Заповеди стали реализовываться в законодательстве, став его ориентиром и содержанием. Но именно против Заповедей и восстаёт либерализм, ставя во главу угла человеческое произволение и хотение, провозглашая "право на самореализацию" как высшее право человека, в том числе и на то, что является смертным грехом и пагубой души.

Отношение к "правам человека" не может не быть связано с самыми общими представлениями об уделе человеческом. Но если жизнь (в самом широком смысле) не ограничена условиями физического существования во времени, то сами эти условия не имеют принципиального значения. Более того, если рассматривать посмертное существование как вечное, то всё здешнее либо не имеет значения вообще, либо имеет его лишь как подготовка к вечности или некое искупление (исправление). Таким образом, сами по себе "права человека" вообще лишаются всякого смысла. Более того, их "утеснение" в своём роде искупительно. Это на самом деле содержится в любой традиции, но в православно-христианской, основанной на аскезе и борьбе с грехом, - в наибольшей степени.

"Человек и тем более его права, - как справедливо отмечает Владимир Карпец, не могут быть "высшими ценностями" просто потому, что таковыми не являются. Высшие ценности всегда трансцендентны, "иноприродны" и "нездешни". Даже советские идеология и право провозглашали трансцендентные ориентиры, что и позволяло им поддерживать своё существование, "питаясь извне""11.

Следы теории естественных прав в их сугубо светском, атеистическом понимании, характерном для Нового времени, сохранилась кое-где и по сию пору - на уровне конституционно-правовых доктрин. Однако господствующие высоты в теории и практике западного конституционализма заняли чисто позитивистская трактовка прав и свобод: "Такова воля законодателя". Без углубления в дебри её обоснования. В соответствии с теорией юридического позитивизма, основные права и свободы граждан действуют лишь в той мере и в таком объёме, в каком гарантируются конституцией и законами. Такая позиция однозначно характерна для Австрии и преобладает в Германии, Италии, Испании.

Иными словами, в настоящее время западная правовая доктрина делает акцент уже не на естественном и "надпозитивном" ("до-позитивном") характере прав, а на их конституционной гарантированности и юридической защищённости, всячески обходя вопрос об обосновании ("онтологии") укоренённости "прав человека" в Бытии. Тем самым на практике современный западный конституционализм давно уже отошёл от естественно-правого понимания и обоснования прав человека. Отечественные же теоретики права продолжают говорить о естественных правах, лежащих в основе прав человека и основных правах, закреплённых в Конституции 1993 года.

Одним словом, современная российская правовая теория восприняла западно-либеральную доктрину прав и свобод человека как основу основ правовой государственности, построенную на доктрине естественного права. Ещё одна либеральная химера! Наша государственно-правовая наука покорно повторяет зады западной правовой теории и совершенно не стремится изучить святоотеческое наследие, хотя бы в части его понимания и толкования идеи права.

Best regards, Boris

--- Ручка шариковая, цена 1.1.5-021027