[1/4] Дмитрий Юрьев. Постлиберализм и конец свободы

Boris Paleev написал(а) к All в Feb 22 21:17:52 по местному времени:

Нello All!

https://aftershock.news/?q=node/1060021

Дмитрий Юрьев. Постлиберализм и конец свободы

19:20 - 3/Фев/22 edgarallanpoe

Статья Дмитрия Юрьева - о том, как либерализм от наиболее прогрессивного течения пришел к реабилитации нацизма и противостоянию здравому смыслу.

*

20 октября 1922 года подал в отставку с поста премьер-министра Великобритании лидер Либеральной партии Дэвид Ллойд Джордж, уступивший место консерватору Эндрю Бонару Лоу. А 22 января 1924 года - скоро будет 98 лет как - премьер-министром Великобритании впервые стал лейборист Джеймс Рамсей Макдональд. И в следующем году, если ничего особенного не случится, мы отметим 100-летие новой британской двухпартийной системы, когда друг друга во главе правительства сменяют лейбористы и консерваторы. Либералы (бывшие виги), оппоненты консерваторов (бывших тори) на протяжении почти 250 лет, больше не становились премьер-министрами старейшей парламентской демократии. Наступил XX век, век, когда "левыми" стали называть не либералов, а социалистов. А потом век подошел к концу - и радикальный левый проект "реального коммунизма" потерпел, казалось, окончательное поражение. На Западе, самозванчески присвоившем себе славу "победы" в холодной войне, заговорили о торжестве либерально-консервативных ценностей, а также (это те, кто скептики!) о том, что "буржуазная демократия" превратилась в ширму для сохранения у власти единой элиты, периодически меняющей партийные маски.

Но наступил XXI век, закончилось первое его десятилетие, потом второе - и вопрос о либерализме и его судьбе резко обострился. Либерализм снова оказался больной темой политического дискурса, полемика вокруг него приобрела агрессивный характер, доходя до степени накала, свойственного скорее религиозным и межэтническим, нежели политическим конфликтам.

Либерализм как непонятно что

В конце июня 2019 года Владимир Путин дал большое интервью "The Financial Times", которое вызвало острую критическую полемику на уровне политических деятелей первого уровня. Точнее, не всё интервью, а слова о либеральной идее, которые впоследствии всё чаще называли "словами Путина о конце либерализма". Между тем, президент России высказался мягче и точнее, а именно так: "Либеральная идея... себя просто изжила окончательно... Либеральная идея... на мой взгляд... прекращает свое существование" [12]. Буквально на следующий день Путину поспешил возразить тогдашний председатель Европейского Совета поляк Дональд Туск. "Тот, кто заявляет, что либеральная демократия изжила себя, - провозгласил он, - также утверждает, что себя изжили свободы, верховенство закона и права человека" [3]. Еще через день, 28 июня 2019 года, на Путина буквально обрушился премьер-министр Великобритании Борис Джонсон, назвавший слова президента России "чушью". "Либерализм жив. С ним все хорошо. Он создает благополучие в масштабах, немыслимых для прежних поколений".

На Путина накинулись с обвинениями и контрпрогнозами, оставляющими будущее за либерализмом и Западом, и другие говорящие головы "Свободного мира" (именно так называл себя Запад во времена холодной войны XX века), а мыслители всех направлений принялись обсуждать "идеологию свободы" и совместимость/несовместимость этой идеологии с российской действительностью. В сентябре Путин уточнил свою мысль: он не против либерализма как такового, а против его нынешней инкарнации, против либерального догматизма, проломившего толпам "беженцев" окно в Европу. "Получите мигрантов, - иронически заметил президент России. - Пожалуйста, кушать подано: недовольство местного населения, рост крайних взглядов. Я об этом говорил, и остаюсь при этой точке зрения".

А 20 сентября в своем выступлении в ООН тему продолжил Сергей Лавров. "Либерализм - в его здоровом, неискаженном понимании, - подчеркнул он, - традиционно являлся важной составляющей мировой, в том числе русской, политической мысли". Так все-таки что же у нас с либерализмом? Кончилась ли либеральная идея? Почему, если либеральная идея сводится к правам и свободам, ее отвергает лидер России - и почему, в конце концов, слово "либерал" в словаре значительной доли населения России (если не большинства) стало негативным словом-маркером?

Начнем с того, что в ситуации с либерализмом мы опять оказались жертвами извращения, которое можно называть терминоложеством (чрезмерным пристрастием к буквальному значению тех или иных политических понятий). Александр Зиновьев [6, с. 21] придумал предельно точное определение для соответствующего политического направления: изм. Это прекрасное название для направления на том политическом языке, которым так любят (а другим не умеют) пользоваться нынешние профполитологи, потому что единственной его грамматической реальностью является суффикс. К сожалению, реальность политического словаря намного сложнее: термины не существуют в абстрактном пространстве и, соприкасаясь с действительностью, обрастают коннотациями, которые зачастую вытесняют или отменяют их исходный смысл.

Многочисленные наши исты, цепляясь за термины, принимаются спорить об употреблении слова, например, фашизм, адресуясь к его политической этимологии (всегонавсего политическая философия итальянского корпоративизма, от слова fascio, которое можно перевести как "союз" и "единство"), и с возмущением отвергают приравнивание фашизма к нацизму. Но прикладная филология оказывается сильнее теоретической, и накануне (а тем более после завершения) Второй мировой войны понятие "немецкий фашизм" вошло не только в русский политический язык в качестве синонима для немецкого нацизма: словом "фашизм" стали пользоваться как ругательной дефиницией всякой праворадикальной идеологии (а также - особенно в советской традиции - как определением любого политического явления, которое сильно не нравится советскому режиму; пример: фашистская клика Тито). Впрочем, в понятии "национал-социализм" как вместе, так и по отдельности ("национализм" и "социализм"), тоже исходно нет ничего плохого: историческая националсоциальная партия была создана в Чехии в 1897 году (как партия борьбы за независимость Чехии и Моравии от Австрии), просуществовала с перерывами до 2011 года, а потом вошла в состав респектабельной партии "Национальные социалисты - левые XXI века". Всего лишь идеология национального государства, защищающего права трудящихся! Да и в свастике ничего такого нет - древний индийский солярный символ, и совершенно непонятно, зачем за его рисование на стенах домов привлекать кого-то по статье. И, конечно, нет ничего плохого в самих по себе терминах "социализм" и "коммунизм".

Тем более непонятно, чего плохого в "либерализме" - даром что до недавнего (по историческим меркам) времени "главным либералом" в стране называли Путина, а многие разумные патриоты с либеральными взглядами и по сей день избегают называть своих радикальных прозападных оппонентов либералами, предпочитая либо брать термин в кавычки, либо использовать всякие специальные, в том числе обидные, названия (ультралибералы, либерасты, лицепожатные и т.д.). Или такие термины, как "неолиберализм" и "постлиберализм". С одной стороны, на современной политической карте мира либеральные партии занимают не очень много места - как правило, либералы борются за место "третьей партии", что иногда дает им возможность входить в правящую коалицию (как сейчас в Германии). Партия "Обновляя Европу" (объединение традиционных европейских либеральных партий и макроновской партии "Франция на марше") занимает третье место в Европарламенте (более 14 процентов мест). Доминирующая в политической системе Японии на протяжении 66 лет Либерально-демократическая партия - это, конечно, "консервативная партия с японской спецификой", а "либерально-демократические партии", как известно, разные бывают. Демократическая партия США, которую было принято считать умереннолиберальной и слабо отличимой от республиканской - с поправкой на маленькие нюансы, - сейчас находится с ней в состоянии холодной гражданской войны и иногда действует в анархо-большевистском стиле. С чем же тогда сражаются и что защищают, сойдясь в публичной идеологической схватке, политические лидеры государств? Что раскололо на два непримиримых информвоенных лагеря оппонентов в рядах образованного общества в России и в мире?

Либерализм как явление в мировой истории

Мы уже вспоминали о самой традиционной либерально-консервативной "несущей конструкции" - тори и вигах в Великобритании, прожившей около 250 лет. Ее зарождение относят к 1678 году - тогда в ходе парламентского кризиса по вопросу о престолонаследии две основные политические группировки, сложившиеся в парламенте, получили друг от друга что-то вроде кличек - "тори" и "виги": по одной из общепринятых трактовок, "заговорщики" (троллинг вигов в адрес тори как якобы прокатолических заговорщиков против парламента) и "разбойники" (троллинг вигов как врагов короля). Однако довольно скоро, как это бывает в истории политических терминов, группировки приняли эти клички в качестве имен. Принято считать, что основа конкуренции этих "высококаблучников и низкокаблучников" (так определял различия между тори и вигами Джонатан Свифт) была прежде всего социальной - тори представляли земельную аристократию, а виги - торговопромышленную буржуазию. Через 80 лет двухпартийная структура парламента размылась (речь шла, скорее, о нескольких политических группах, объединенных личными связями, а "тори" и "виги" остались чем-то вроде традиционных, но неактуальных лейблов). К началу XIX века (лет 200 назад) двухпартийная система окончательно возродилась, а к 1860 году наследники вигов и тори приняли новые, политологически оправданные, имена - либералов и консерваторов.

Следует подчеркнуть, что слово "либеральный" английские виги использовали постфактум, когда оно стало политически традиционным. И, хотя основы либеральной идеологии возводят к английским и французским источникам XVIII века, "либерализм" как политический термин, относящийся к партийному направлению или персональной политической позиции, имеет испанское происхождение. И датируют его появление 1811 годом, когда "кадисские кортесы" - учредительное собрание Испании, ведущей войну за освобождение от наполеоновской оккупации, начало разрабатывать принципы конституционного устройства Испанского королевства. Этотклассический испанский либерализм обозначил базовые идеологические принципы политики, которые были институционализированы в XIX веке и продолжают ассоциироваться с понятием "либерализм" до сих пор: свободное развитие личности, свобода слова, свобода совести, свобода участия в демократических выборах, свобода частной собственности, предпринимательства и торговли. Собственно, именно к этим принципам апеллируют Джонсон, Туск и прочие апологеты либеральной демократии (кроме Жириновского).

В европейской (а значит, по мнению европейцев, в мировой) политике XIX - начала XX века - по образцу вестминстерской парламентской системы - либерализм постепенно трансформировался в одно из двух основных направлений складывающейся буржуазной демократии. В XX веке, особенно после Второй мировой войны, произошел идеологический скачок - либерализм как система ценностей (а не партия) стал восприниматься на Западе и в мире как альтернатива тоталитаризму, как выстраданный ответ человечества на исторические вызовы, брошенные нацизмом, с одной стороны, и "реальным коммунизмом" - с другой. Недопущение тоталитарной власти, претендующей на абсолютный контроль не только за действиями, но и за взглядами и мыслями человека. Культ защиты меньшинств от беззаконного и жестокого произвола агрессивного большинства, от любых правовых и практических ограничений по национальному, социальному, имущественному, половому и иным признакам. Индивидуальные свободы, и прежде всего свобода слова и самовыражения, недопустимость контроля над личностью, культ права вообще и презумпции невиновности в частности. Но параллельно с текстом - словесным, идеологическим наполнением понятия "либерализм" - менялся контекст, который чем дальше, тем больше перевешивал текст. Кстати, первым наглядным свидетельством того, как понятие "либерализм" отслаивается от смысла того, что этим понятием маркируется, стала история политического развития испаноязычного мира - Латинской Америки, где в продолжение испанского освободительного движения 1810-1815 годов начался процесс государствообразования на территориях, объявивших о своей независимости от Испании.

Именно противостояние либералов и консерваторов определило содержание жестокой политической борьбы в Латинской Америке на весь XIX век (а в Колумбии - до середины XX века: последняя гражданская война между либералами и консерваторами продолжалась с 1948 по 1958 год, унесла около 300 тысяч жизней и закончилась временным, на 12 лет, объединением двух партий в "национальный фронт" с поочередной сменой президентов). Кровавым отраженным светом битва "великих партий" в Мексике, Колумбии, Перу, Чили, Аргентине, Венесуэле светит из магической прозы Маркеса, Борхеса и других латиноамериканских писателей - на поверхности идеологическое, политическое и социальное противоборство, а по сути - первобытно жестокая гражданская война, в которой участники, неграмотные крестьяне, брошенные в бой решениями своих хефе и каудильо, резали друг другу глотки (в буквальном смысле) и не брали пленных. Партии так же, как виги и тори, давали друг другу (и сами себе) клички. В Центральной Америке либералов называли fi ebres (лихорадочные), а консерваторов serviles (раболепные), в Чили - pipiolos (крошки) и pelucones (носители париков), в Уругвае и Парагвае - blancos (белые) и colorados ("красные"). В Мексике и либералы, и консерваторы выступали под собственными именами, хотя либералы там делились на puros (истинные) и moderados (умеренные) [8, с. 27]. Стоит заметить, что историческая партия красных (либералов) в Парагвае с 1954 по 1989 год была политической опорой правой диктатуры Альфредо Стресснера, идеологически близкой режиму Франко в Испании (и остается у власти по сей день, через 32 года после "свержения" Стресснера его ближайшим соратником генералом Родригесом). В то же время в Уругвае правые - это "белые", а "красные" - это очень умеренные либерал-консерваторы. "Отвязка" идеологии от имени сопровождала политические трансформации во всем мире. Так, идеологию крайнего экономического либерализма во второй половине XX века взяли на вооружение британские консерваторы. Демократы в США, считавшиеся либералами, были менее либеральны, чем правые республиканцы, в отношении частной собственности, налогов и роли государства в экономике. А для коммунистов в России, продолживших традиции своих революционных предшественников, "либерализм" стал символом слабости и нерешительности ("либеральничанье"). Но дальше со словом "либерализм" случилось то, что вывернуло его наизнанку и превратило не просто в этикетку, но этикетку дискредитированную, воспринимаемую многими как аналог знака свастики.

[продолжение следует]


Best regards, Boris

--- Ручка шариковая, цена 1.1.5-021027