Б.Абакумов _В небе Северной Кореи_, 7

Alexey Platonov написал(а) к All в Jan 08 18:27:36 по местному времени:

From: "Alexey Platonov" <oooliklii@mtu-net.ru>

В этих условиях, для достижения победы, нашим летчикам мало
было личной смелости и отваги, нужны были выдержка, хладнокровие и
опыт. Не обладая еще в полной мере этими качествами, летчики
соседнего подразделения вынуждены были удовлетворяться ничейным
исходом боя, хотя обстановка для них вначале была очень
благоприятной. Они перехватили пятерку бомбардировщиков противника
в то время, когда прикрывающие их истребители далеко ушли вперед.
Стремясь использовать этот момент, наши летчики, как потом
рассказывал участник боя Н.Антипов, сразу кинулись в атаку. Но
излишняя поспешность в построении маневра, неумение определить
дистанцию открытия огня (цель непривычно большая), привели к тому,
что первая и вторая атаки оказались безрезультатными. Тактически
выгодный момент был упущен. К району боя подошли вражеские
истребители. Правда, наши летчики неплохо провели схватку с ними, не
потеряли ни одного самолета, но и сами не сбили ни одного вражеского.
Детальный разбор этого, да и других боев, усиленные тренировки в
построении маневра и определения дистанции открытия огня были
большой школой для всех нас. Мы непосредственно в боях убедились,
что вражеские летчики смело вступали в бой, если их было вдвое или
втрое больше. Они становились особенно нахальными, если им удавалось
сбить хотя бы один наш самолет. Но картина резко менялась, если
начинали гореть вражеские машины. В таких случаях летчики противника
даже при большом численном преимуществе торопились покинуть район
боя. Накапливая опыт, наши летчики с каждым днем действовали все
более искусно. Потери американцев росли. Американское командование,
убедившись, что одного численного превосходства недостаточно, стало
пополнять свои группы специально подготовленными пилотами, начало
применять методы, так называемого, двойного удара. Суть этого метода
была довольно проста. В заданный район сначала прилетала группа из
24-30 машин. При встрече с нашими самолетами она на большой
скорости выполняла одну атаку, и вне зависимости от ее результата,
уходила с определенным курсом в сторону моря. Через одну - две минуты
в этот же район приходила вторая группа самолетов противника. Она
атаковала на пересекающих курсах наши машины, преследующие первую
группу, а затем, также на большой скорости, выходила из района
встречи. Пока наши летчики отражали вторую атаку, первая группа
самолетов противника успевала набрать высоту над морем и
возвращалась в район воздушного боя. Они поняли, что нам запретили
ходить над морем. Кроме того, они активно стали применять ловушки:
одна или две пары наиболее опытных летчиков, отрываясь от своей
группы самолетов, выходили вперед. Создавалось впечатление, что они
отстали от того отряда, который уже покинул район воздушного боя. Но,
как только наши самолеты устремлялись за ними, на них сверху
бросались две-три четверки вражеских истребителей. Вскоре мы
разгадали хитрость противника, научились вести круговое наблюдение
поясной осмотрительностью и бить самолеты противника на маневре.
Митусову удалось именно с маневра сбить три вражеских истребителя. В
мае нас усилили полнокровной истребительной дивизией Лобова.
Впоследствии он стал командовать корпусом. А командование этой
дивизией принял Куманичкин - хороший друг Кожедуба. Дивизия пришла
в полном составе со средствами обеспечения и людьми для обеспечения
полнокровной боевой работы. Базировалась она на соседнем аэродроме.
Жить нам стало веселее. Нагрузку в вылетах мы разделили с ними, а
часто и все вместе вылетали. Тогда американцы улепетывали во все
лопатки в спасительный для них район над морем. Взаимодействовали
мы с куманичкинцами, как говорят, на высшем уровне. Один раз наши
летчики выручили Лобова в воздушном бою, когда его одного пытались
зажать "Сейбры". Четверка наших истребителей, пилотируемые
Вишняковым, Милаушкиным, Крамаренко, Феоктистовым в бою с
шестнадцатью вражескими самолетами над мостом через реку Чхон-Чхон-
Ган уничтожила шесть самолетов врага и одновременно выручила
товарища, попавшего в беду в этом районе. Смелость и отвага,
настойчивость и готовность пойти на риск в наших авиационных
подразделениях были массовым явлением. Взаимная выручка в бою - это
закон для истребителей. Сам погибай, а товарища выручай.
Взаимодействие наше еще подкреплялось и личной дружбой Кожедуба и
Куманичкина.
...У летчиков наших такая порука,
Такое заветное правило есть:
Врага уничтожить - большая заслуга,
А друга спасти - это высшая честь!

Эту мысль я помнил всегда, еще с курсантских времен. Эта мысль была
записана на общих фотографиях наших выпускников, когда я еще
работал летчиком-инструктором Армавирского училища в звене Степана
Галатюка. И вот, в боях она воплощалась в действительность. Как
приятно это было сознавать!
В мае месяце наша работа была отмечена правительственными
наградами. Я был награжден орденом Красного Знамени. В этом же
месяце нам дали не новые, но более усовершенствованные самолеты
МИГ-15бис. На своих старых машинах мы чувствовали себя увереннее,
потому, что потерю скорости в воздушном бою можно было определять
по ручке управления, то есть по нагрузке на элероны и не смотреть на
прибор скорости, как это приходилось делать теперь.
...В конструкции должны быть заложены знания о человеке, его
психических и физических возможностях. В авиации сложнее, чем где бы
то ни было, внести новизну, хотя именно здесь сосредотачивается острие
технической мысли, и многие научные открытия века находят отзвук в
каждой последующей конструкции самолета. Но иногда автоматика из
усовершенствования управления отдаляют человека от машины.
Нарушается сложная связь летчика с самолетом. А ведь в любом самом
"стандартном" полете необходимо тонкое, пока не поддающееся анализу
"чувство самолета" - состояние, когда Человек ощущает машину в
полноте, как свое тело, когда органы управления кажутся продолжением
рук, ритм работающего двигателя становится биением сердца, когда
представление о пространственном положении, определение своего
места в воздухе неотделимо от сознания. Так как же найти ту грань, за
которой автоматика из союзника летчика становится неуместным
опекуном? Вот в чем вопрос!
В первом же бою на МИГах с бустерным управлением несколько
человек сорвалось в штопор - мы к ним не успели еще привыкнуть, был
первый вылет в бой. Я тоже штопорил. Произошло это так: тысячах на
шести я попытался поймать в прицел ведущего первой пары шестерки
"Сейбров", они шли на меня вертикально вверх, а я сваливал свою
машину сверху вниз, оставалось немного, буквально на миллиметр
довернуть прицел на ведущего шестерки, как меня бросило в сторону и
начало вращать. Я сразу понял, что попал в штопор. Дал рули на вывод.
Самолет не реагирует, вертится, а кругом летят огненные шары от трассы
снарядов. Думаю: <Что же это такое?>. Оказывается, я сам нажал на
гашетки при отдаче ручки управления от себя. Мои пальцы были на
кнопках открытия огня по "Сейбрам" и поэтому, при силовой отдаче
ручки от себя, пальцы сжались и включили оружие. Стрельба из пушек
еще больше уменьшила скорость
моего самолета, и он перешел в плоский штопор, вращение стало очень
быстрым. Я трижды пытался вывести самолет из штопора, а он все не
выходил. Высота оставалась 1800 метров. Думаю: "Еще раз сделаю
вывод, и если не выйдет из штопора мой МИГ - катапультируюсь". Еще
раз дал рули на вывод, и тут самолет замер, правда, не сразу. Я резко
дал ручку от себя для набора скорости, меня даже оторвало от сиденья, и
я коснулся головой фонаря кабины.
МИГ шел в отвесном пикировании, чуть даже с отрицательным
углом, а "Сейбры" неслись за мной справа, слева и сзади, видимо хотели
сбить на выходе из штопора. Скорость быстро росла, а земля
приближалась еще быстрей. "Надо выводить, а то врежусь", подумал я и
потянул энергично ручку управления на себя: огромная невидимая
сила старалась меня вдавить в сиденье, сжав все тело и пригнув голову к
груди, сильно ломило поясницу, которая долго потом болела.
В бою плечевые привязные ремни мы освобождали от фиксации в
натянутом положении и поэтому могли свободно поворачивать плечи,
чем увеличивали поворот головы при осмотре задней полусферы.
Кожедуб нас учил сидеть в кабинах так, как сидит "кобчик" - вертеть
головой во все стороны и видеть все вокруг. Перегрузки при маневре
очень мешали осматривать заднюю полусферу без сильного напряжения
головы и туловища - вот бы был перископ заднего вида - мечтали мы, - а
для обзора спереди, какая-нибудь увеличительная труба, для
зрительного опознавания цели и обзора передней полусферы.
Мой МИГ выскочил из пикирования в горизонтальный полет в
ложбину между сопок. Справа и слева были сопки, а я несся между ними,
и только одна пара "Сейбров" следовала за мной, остальные четыре
"Сейбра" не вышли из пикирования и врезались в землю. МИГ почему-то
стал плохо управляться и набирать скорость. Я стал с небольшим
набором отходить от земли и, как только пара "Сейбров" приближалась, я
переводил самолет в пологое планирование для увеличения скорости,
сектор газа, конечно, был дан до упора вперед, но скорости от этого не
прибавлялось, и опять повторял я такое волновое движение в
вертикальной плоскости, когда "Сейбры" приближались. Но увеличить
дистанцию и мне не удалось и "Сейбры" не смогли приблизиться
достаточно близко. Они стреляли, но попасть не смогли: экран земли на
малой высоте мешал их радиодальномеру определить дистанцию
стрельбы.
Корейские сопки, поросшие лесом, манили в свою неприветливую в
данный момент, тень, солнце слепило глаза, реки - такие маленькие и
узенькие, наблюдаемые с большой высоты, превратились в широкие
водные ленты. Блестели рисовые поля, залитые водой. Мы успели за этот
короткий срок полюбить Корею. Под крылом мелькали зеленые каскады
спускавшихся к морю холмов. Белели причудливо извивающиеся дороги,
блестели озера, а через них шагали мачты электропередач с
гидростанции, стоящей на реке Ялуцзян. Эта электростанция имела
плотину высотой 115 метров, перекрывавшую реку в узком ущелье.
Только четыре турбины этой электростанции давали энергию в Корею и
Китай, две турбины не работали - были демонтированы. Электростанция
называлась <Супундон>. Американцы пытались уничтожить ее своими
налетами, но мы им мешали это сделать. Когда мы ушли из этого района,
то американцы снова совершили массированный налет на
электростанцию в феврале 1952 года. Были применены управляемые
бомбы и торпеды. Им удалось разрушить только подстанцию. Тело
плотины и турбины были целы. Зенитчики и истребители не дали им
совершить задуманное.
Все эти холмы и сопки, чудные долины с любовно обработанными
полями, заботливо выращенными садами были покрыты ранами, выж-
женными напалмом, воронками бомб, развалинами разрушенных домов.
Следы варварских действий интервентов были видны повсюду. Кто
только воспитал у них эту жажду разрушений, стремление к убий-
ствам?...
...Вот показалась широкая река, а за ней аэродром. Делаю резко
правый поворот в зону зенитного огня. Самолет что-то плохо слушается
рулей - затягивает в крен. Земля близко - какая-то каменисто-шершавая,
неприятная, не хочется с ней "поцеловаться". Еле-еле, короче, с
большим трудом, помогая ножным управлением, выравниваю свой МИГ
из затянувшегося крена в нормальный полет. "Сейбры" горкой уходят от
аэродрома. На аэродроме как раз прибыло пополнение, и командир
корпуса Лобов проводил с ними занятия. "Сейбры" прибыли кстати:
новые летчики их хорошо посмотрели. Я захожу на посадку. Техник
самолета Анатолий Микрюков, после осмотра машины доложил, что
правая плоскость моего самолета полностью деформирована, покрылась
гофром и зализы задней кромки крыла с фюзеляжем раздвинуты до 200
миллиметров, её необходимо было заменить, а левую плоскость
придется кое-где переклепать. Вот, оказывается, почему так странно вёл
себя мой МИГ в полете. Выходит, при выходе из пикирования, я чуть не
разломал самолет. Типичный случай был и у Жени Самусина, который
тоже деформировал плоскость у своего МИГа.
В июле месяце в один из пасмурных дней, когда сплошная
облачность, высотой от 200 до 8000 метров, прикрывала наш аэродром и
большую часть Северной Кореи и море, американцы решили
воспользоваться погодой для ведения разведки глубинных районов
Китая, вплоть до Мукдена. Для этой цели они подняли с одного из
аэродромов Японии восьмерку Ф-94 - новейших, всепогодных, двух-
местных истребителей с пушечным вооружением и довольно большим
радиусом действия, которые дозаправились на аэродроме подскока. Их
прикрывали около 30 "Сейбров", поднятых с Сувонского аэродрома под
Сеулом. "Сейбры" вышли в район нашего аэродрома за облаками,
"покрутились немного и, решив, что мы не вылетим в такую плохую
погоду, вернулись на базу. Восьмерка Ф-94 проследовала до Мукдена и
возвращалась обратно. Командир корпуса Лобов разрешил поднять
группу летчиков имеющих первоклассную подготовку в воздух для
уничтожения противника.
В считанные минуты десятка истребителей стремительно ушла в
облака. На аэродроме опять стало тихо. Только шла напряженная работа
на КП по наведению нашей группы на противника. Противник спокойно
проходил район нашей базы, а мы еще не успели пробить облака вверх.
В боевом порядке десятки, которую вел командир полка Пепеляев, я
шел замыкающей парой; справа был мой ведомый Николай Вермин.
Облачность мы пробивали в плотном строю, все вместе. Непрерывное
мелькание облаков различной теневой окраски и наблюдение за строем
вызывало зрительную галлюцинацию. Раза два мне казалось, что мы
идем с креном 90 градусов в правом развороте, и все самолеты скользят
на меня. Что делать?! Я мгновенно бросил взгляд на авиагоризонт. Он
показывал нормальный полет с набором высоты. Вот, думаю, чертовщина
какая-то, правильно говорят, что больше верь приборам, а не своим
ощущениям. Я встряхнул головой, и все восстановилось в норму, но все-
таки взглядом я иногда контролировал свое положение по приборам.
Через некоторое время опять такое же ощущение появилось, но я его
быстро восстановил в нормальное. Наконец мы выскочили за облака.
Кругом синее небо, солнце, а противника не видно. С КП нам дали курс
преследования, предупредили, что противник подходит к береговой
черте, надо было быстро его настигнуть. Мы на максимальной скорости
уйдем в указанном направлении. Мозг сверлит мысль: "Неужели не
догоним, уйдут?!" Вдруг Саня Литвинюк передает радостную весть: <Вижу
противника. Впереди, справа 30 градусов>. Мы разворачиваемся и
вступаем в бой. Противнику, видимо, тоже сообщили, что их сейчас будут
атаковать, так как ведущая четверка разворачивается на 180 градусов и
идет к нам на встречу, надеясь на свои четыре пушки на каждом Ф-94.
Мы делаем маневр для выхода в атаку, рассыпаемся по парам и с
различных направлений атакуем противника. Вот один уже клюнул носом
вниз - это Пепеляев отрубил ему киль своей очередью. Смотрю - второй,
третий неестественно нырнули в облака. Я поймал в прицел ведущего
одной из пар противника и дал по нему две очереди. На мгновение
мелькает мысль: "Какие хорошие новенькие машины, все блестят. Какая
прекрасная конструкция, а я порчу её своими снарядами, нарушая
гармонию линий и зализов". Снаряды сделали свое дело. Ф-94 плавно
заваливается влево и идет к земле носом вниз. Я сразу выхожу из атаки,
а надо было бы посмотреть, что делает мой ведомый. А он атаковал
другой самолет противника, то есть ведомого, но я сорвал эту атаку
своей поспешностью выхода. Он, как ведомый, прекратил атаку и
последовал за мной, так как в этот момент кто-то крикнул: "Сейбры". В
этом бою из восьми самолетов противника удалось уйти только одному.
Тогда в наших газетах появилось сообщение, что "китайские" летчики
провели бой, в котором сбили семь самолетов противника из восьми. Нам
пришлось только улыбаться, так как мы то хорошо знали их боевые
возможности. Потери у них, по сравнению с американцами, были один к
одному. А один раз восьмерке китайцев зашла в хвост восьмерка
"Сейбров". Пристроились и, по команде, открыли огонь - семь китайских
самолетов были сбиты. Китайцы вели плохую осмотрительность, и из-за
этого они несли большие потери. В азарте боя, когда сбивали самолет
противника, они продолжали его атаковать на всей траектории падения к
земле, и не осматривались, а тут подходили "Сейбры" и тут же сбивали
китайского летчика.
У нас потери были один к 16 сбитых в нашу пользу. Не даром
американские летчики, попавшие в плен, говорили, что с нашей стороны
действуют группы с различной подготовкой. Есть сильные группы, с
которыми они неохотно вступают в бой, и есть слабые, где можно
поживиться. Такие группы они определяют с первой же атаки. Корейские
летчики тоже несли большие потери, и наше командование после первых
боев стало их придерживать, а потом и совсем вывели во второй эшелон,
так как учить их было трудно, а кадры надо было сохранить для создания
военно-воздушных сил в КНДР.
Китайцы и корейцы летали на таких же МИГах, как и мы, а вот
результат использования боевых возможностей самолета у них был
гораздо ниже.
Вернемся к бою... "Сейбров" над облачностью мы не встретили,
только одна пара "Сейбров", выскочившая из облачности, сразу же
нырнула в облака, но зато под облаками, по рассказам корейцев,
слышавших пушечные очереди за облаками, стало известно, что
"Сейбры" добивали подбитые Ф-94, чтобы они не попали в наши руки,
как трофеи. Они видели, как один самолет шел с прямыми крыльями, и
одно крыло было у него изуродовано (консоль отбита), а самолеты, у
которых крылья назад, зашли к нему в хвост и добили его. Самолет этот,
как и остальные, упал в море.
Волчий закон действовал у американских летчиков везде. Даже
своих летчиков, не говоря уже о наших, спасающихся на парашютах, они
расстреливали в воздухе. При допросе одного австралийского летчика,
который сообщил, что он выпрыгнул с подбитого "Глостер-метеора"
(английского реактивного истребителя с пушечным вооружением), на
него, спускающегося на парашюте, заходили в атаку несколько раз
"Сейбры" и стреляли. Он скольжением уходил в сторону от прицельного
огня. Помогли ему остаться в живых наши МИГи, атаковавшие "Сейбров".
И вообще он сообщил, что американцы никому не дают "Сейбры". У них
есть спецгруппа по уничтожению летчиков и техники. Он сказал, что на
"Глостер-метеорах" 100 вылетов, на которые они подписали контракт,
они не сделают - их всех посбивают, если будут их сбивать так же, как в
этом бою. Этот бой, о котором говорил пленный, был проведен группой
Вишнякова, которые сбили десять английских машин, и вернулись на базу
без потерь. Мы, летчики нашего полка, во время этого боя сидели в
первой готовности на случай оказания помощи ведущим бой или при-
крытия их выхода из боя. Наши ребята в бою работали открытым
текстом, мы никак не могли освоить корейский язык. Все команды
передавались на русском языке, часто с различными присказками по ходу
боя: "Дай я его...!"; "Смотри, смотри, крутит слева в хвост"; "Бей его,
бей...!"; "Отлетался голубчик!" и т.д.
...Мы возвращались после боя с Ф-94 домой. Кругом была об-
лачность и пришлось заходить на посадку по приводным радиостанциям,
строя маршрут захода со стороны моря. Это было очень рискованно, так
как американские военные корабли могли сыграть с нами злую штуку. Это
они учли сразу же. В дальнейшем, при пробивании облачности, мы
делали заход под 90 градусов и выходили на ближний привод без выхода
на дальний, так как дальний привод американские корабли стали
забивать своими мощными радиостанциями, настроенными на нашу
волну, хотели увести наши самолеты к себе. Мы сразу же в одном из
вылетов поняли это и, ориентируясь по солнышку и компасу, выходили в
зону действия ближнего привода за облаками, потом пробивали их под
90 градусов к полосе. Американцы, из-за малого радиуса действия, засечь
ближний привод не могли, а, следовательно, не смогли и определить его
рабочую частоту. Мы благополучно приземлились.
В сентябре состоялось второе награждение наших товарищей
боевыми орденами. Я был награжден вторым орденом Боевого Красного
Знамени.


--- ifmail v.2.15dev5.4

Andrew Shelkovenko написал(а) к Alexey Platonov в Jan 08 04:22:58 по местному времени:

From: "Andrew Shelkovenko" <diakin66@elm.ru>

Нello, Alexey!
You wrote on Wed, 30 Jan 2008 15:27:36 +0000 (UTC):

---------------
Волчий закон действовал у американских летчиков везде. Даже
своих летчиков, не говоря уже о наших, спасающихся на парашютах, они
расстреливали в воздухе. При допросе одного австралийского летчика,
который сообщил, что он выпрыгнул с подбитого "Глостер-метеора"
(английского реактивного истребителя с пушечным вооружением), на
него, спускающегося на парашюте, заходили в атаку несколько раз
"Сейбры" и стреляли. Он скольжением уходил в сторону от прицельного
огня. Помогли ему остаться в живых наши МИГи, атаковавшие "Сейбров".
И вообще он сообщил, что американцы никому не дают "Сейбры". У них
есть спецгруппа по уничтожению летчиков и техники.
-------------
Это вообще пипец!
Есть что-то подтверждающее эту информацию?


With best regards, Andrew Shelkovenko.
http://mira.xeno.ru


--- ifmail v.2.15dev5.4

Mark Greenstain написал(а) к Andrew Shelkovenko в Feb 08 04:21:10 по местному времени:

From: "Mark Greenstain" <markgr2000@geeklife.com>

Thu Jan 31 2008 04:22, Andrew Shelkovenko wrote to Alexey Platonov:

AS> ---------------
AS> Волчий закон действовал у американских летчиков везде. Даже
AS> своих летчиков, не говоря уже о наших, спасающихся на парашютах, они
AS> расстреливали в воздухе.
AS> -------------
AS> Это вообще пипец!
AS> Есть что-то подтверждающее эту информацию?

зачем? Подлая сущность пиндосов не требует подтверждения. :-)

Кстати, вероятно, следующим президентом США будет пилот, пробывшый пять лет в
плену.

Целую, Марк

--- ifmail v.2.15dev5.4