Б.Абакумов _В небе Северной Кореи_, 9

Alexey Platonov написал(а) к All в Jan 08 18:28:38 по местному времени:

From: "Alexey Platonov" <oooliklii@mtu-net.ru>

В начале ноября мы вылетели на свободную охоту четверкой,
которую вел Е.Пепеляев. Я шел в паре с Сашей Окчинниковым. Ведомым
он держался исключительно хорошо. Главное - видел воздушное
пространство и разумно строил маневр. Погода была очень приятная, а
это отражалось и на хорошее настроение. Пришли мы в район "сосиски",
но "Сейбров" не встретили. Смотрим, внизу злобно усердствуют
"Тандерджеты". Кое-где горит напалм на земле, видимо, штурмуют какие-
то объекты. Пепеляев переводит свой самолет в пикирование, мы
следуем за ним, не нарушая боевого порядка. Пикируем с полным газом
двигателя, чтобы не отстать. Я и Саша Овчинников на пикировании шли
"спина к спине", с креном друг к другу под углом 45 градусов, для
осмотра задней полусферы и впереди идущей пары. Мы, как-то сами
приняли такое положение самолетов без проигрыша полета на земле, и
получилось очень удачно. На высоту противника мы прибыли компактной
группой без всякой вытяжки пары в пеленг на пикировании.
"Тендерджеты" увидели нас и бросились наутек в сторону моря. Пепеляев
с малой дистанции открыл огонь по одному, я поймал в прицел другого,
который со снижением и форсажем, оставляя дымный след, удирал в
море. "Зажал" я его в ромбики прицела и открыл огонь с дистанции 800
метров. Трасса своим огненным пунктиром вошла в "Тендерджет" точно,
где была центральная марка прицела. Снаряды ударили по кабине, и
"Тендерджет" с левым креном, перейдя на нос, ткнулся в море. Глубина
была небольшая, и его хвост торчал из воды. Я взял ручку управления на
себя, чтобы набрать высоту и пристроиться к ведущей паре. Мой МИГ
"задрал" нос, а наверху... рой "Тандерджетов". Пришлось немедленно
дать правой ноги и свалить самолет на плоскость и вниз, быстрей к
берегу, а то море там было какое-то неприветливое, мутное. Волны серо-
коричневого оттенка - неприятно... да и приказ был нарушен - на море не
ходить! Вот и береговая черта. Набираю высоту. Смотрю, выходят из боя
и другие самолеты. Мы собираемся в боевой порядок и идем домой.
Горючего в баках остается мало.
В одно замечательное ноябрьское утро, когда солнце вяло
поднималось над горизонтом, мы вылетели четверкой на свободную охо-
ту. Вел четверку А.И.Митусов. В паре со мной шел Володя Иштокин. Он
увидел противника первым. Володя обладал исключительной остротой
зрения. Видимо, врожденные качества казаха - красы степей,
сказывались в нем. Противник большой группой "Сейбров" летал в
разных направлениях между Пхеньяном и берегом моря. Ходил он оди-
ночно и парами, без какого-либо целенаправленного движения. По всей
вероятности, "Сейбры" знакомились с воздушной обстановкой и
облетывали район боевых действий. Видимо, у них пришло пополнение
или, возможно, они просто поставили заслон на пути движения наших
групп. Митусов увеличил скорость и пошел в обход этого района слева. Я
тоже дал полный газ, но отстал. Мне пришлось со снижением на 1000
метров подойти под пару Митусова, чтобы сохранить фронт полета по
вертикали. Мы вошли в зону противника с тыльной стороны на разных
высотах. Противник нас с этого направления не ожидал. Мой МИГ,
почему-то не хотел набирать скорость. Я поставил кран уборки шасси из
нейтрального положения на уборку для дополнительного поджатия
щитков шасси. Скоро мой МИГ стал вести себя немного лучше. В это
время Митусов открыл огонь по "Сейбру", который, падая, пролетел
впереди меня, переваливаясь с крыла на крыло, как бы падая листом с
углом траектории падения до 70 градусов. Ну, думаю, есть один! Смотрю,
впереди меня показался еще один "Сейбр". Володя передает по радио:
"Бей!" Я дал очередь с дистанции 600 метров, но - поздно. Противник
заметил меня и резко рванул вправо, в сторону моей атаки, а затем -
вниз. Идем дальше вглубь этого объема, начиненного "Сейбрами". В груп-
пе самолетов противника поднялась тревога - "Сейбры" энергичней
начали маневрировать. Вижу, чуть выше и впереди меня идет пара
"Сейбров" в сторону моря, метров 300 до нее по дистанции. Прице-
ливаюсь по ведущему пары в упрежденную точку и даю очередь из двух
пушек, и, к большой моей радости, вижу, как трасса огненного пунктира и
цель сошлись в одной точке. Ведущий "Сейбр", почти сразу стал падать
отвесно и беспорядочно, кувыркаясь с крыла на крыло, а ведомый
продолжал полет по прямой. Мы уходим на солнышко с левым
разворотом, чтобы еще больше удалиться в сторону противника. Смотрю,
на нас вертикально снизу идет "Сейбр". Я осматриваюсь - ищу своего
ведомого. Нет, не вижу. Солнце мешает просмотреть зону справа, и
только опустив светофильтровые очки на глаза, я разглядел его - стоит
на месте. А "Сейбр", тем временем, не доходя до меня метров 200,
развернулся и, увидя нас, бросился вниз. Я не стал его преследовать,
терять высоту в тылу противника не было смысла, да и машина, все же
не набирала так быстро скорость. А соблазн был велик. Уж больно
выгодно он выскочил немного ниже и чуть впереди меня. Я просто
растерялся... так вот, без боя, расстреливать самолет - это секундное
колебание и, я потерял время для атаки, да еще и на осмотрительность.
Пришлось только подосадовать на свою нерасторопность в
прицеливании. Домой мы вернулись благополучно. Горючее было на
исходе.
Воздушные бои в стратосфере имели свою особенность. Как-то
А.И.Митусов рассказывал, что половина сбитых им самолетов была
уничтожена на больших высотах. Объясняется это тем, что ему чаще
всего приходилось бывать в группе прикрытия. Действия такой группы
своеобразны - в любом бою надо быть выше противника, чтобы не дать
ему возможности атаковать наши самолеты, действующие на меньших
высотах. На группу прикрытия, естественно, возлагалась и борьба с
вражескими "охотниками", которое стремились держаться на самой
"крыше" воздушного боя, то есть на 500-1000 метров выше самого
верхнего эшелона боевого порядка. В таких группах прикрытия очень
часто приходилось бывать и мне. В один из осенних дней группа наших
самолетов была направлена для отражения налета противника. На
высоте 11000 метров мы вышли в район Намси. Внизу видны были
"Шутинг-стары" и "Тандерджеты" противника, штурмующие наземные
объекты, а сверху их прикрывали "Сейбры". По нижнему эшелону
противника ударили наши соседи - летчики Куманичкина, а с верхним
эшелоном разделались мы. Нашу группу вел Пепеляев. Накануне мне
назначили в ведомые Володю Иштокина - внешне и душевно
симпатичного паренька, остроумного весельчака. Он из тех молодых
людей, которые сразу завоевывают симпатии у товарищей своим
трудолюбием, уважительной честностью и остроумием. На любой случай
у него был готов ответ с тонким юмором, от которого некоторых
прошибало до "седьмого пота" от стыда, а некоторые хохотали до боли
под ложечкой. Прибыл он к нам в полк с пополнением летного состава
нашей дивизии и сразу полюбился всем. Дали мы ему боевую кличку -
"Туркмен", на самом деле он был казах и не обижался за <туркмена>.
Заядлый шахматист и любитель играть в пинг-понг он ходил почти в
чемпионах, но нашего чемпиона, Шарохина, никак обыграть не мог. У
Володи была природная дальнозоркость. Противника он видел в полете
раньше и дальше всех. Противника на большой дистанции распознать
трудно. Мы угадывали его на большом расстоянии только по почерку
маневра. Крамаренко у нас даже приспособил половину бинокля для
наблюдения, укрепив ее впереди и рядом с прицелом. Она ему помогала
различать противника от своих на предельном для глаза расстоянии. А
Володя видел невооруженным глазом все, за что получал благодарные
признания от товарищей. Вечером, после полетов прошедшего дня, мы с
ним договорились, что если к нему пристроятся близко "Сейбры", то он
должен не дать им вести прицельный огонь по себе. Нырнуть под них
полупереворотом, а затем выйти по-возможности быстрей на косую
полупетлю, "Сейбры" любят гоняться за одиночками. Я тем временем,
выйду в хвост противнику и не дам ему атаковать. Этот проигранный на
земле вариант и был осуществлен в этом бою, только в более
критической ситуации.
К месту боя мы подошли на большой скорости, применив волновое
движение по траектории в вертикальной плоскости. На пологом
снижении набрали максимальную возможную скорость с полным газом, с
последующим набором высоты до заданной за счет потери прироста
скорости, полученного при снижении. Вошли в зону действия "Сейбров"
на их высоте. Завязался бой. Мы рассыпались парами. Моя пара
встретилась с шестеркой "Сейбров" на высоте 11000 метров, на встречно
пересекающихся курсах. "Четверка" противника была на нашей высоте, а
третья пара была чуть ниже. Я левым разворотом с набором высоты
вывел свою пару на солнце, используя скорость, набранную до встречи.
При этом маневре мой ведомый немного отстал и противник начал
сближаться с ним. "Четверка" "Сейбров" упорно преследовала Володю.
Он же, видя приближающегося противника, нырнул под атакующих и они
с полупереворота погнались за ним, за одиночкой. Я поспешил на
выручку. Быстро сделал соответствующий маневр и врезался между
атакующими парами противника, открыв огонь по ведомому первой пары
с дистанции метров пятьдесят. Смотрю, центральная марка прицела в
центре цели, а трасса идет верхом. Даю поправку в прицеливании, беру
ниже, под обрез фюзеляжа противника. Трасса накрывает "Сейбр".
"Сейбр" был какой-то светло-серый, с окрашенными в желтый цвет
консолями крыла. Сближение с целью у меня все же было приличное,
хотя я и бил со всех пушек, которые тормозили значительно, и я,
конечно, терял скорость, но сближение было достаточно быстрое. "Вот
уже видны заклепки на швах "Сейбра", пора отворачивать, а то
столкнусь", - подумал я. С правой стороны цели показалась какая-то
бронзовая цепочка которая, блестя извивалась змейкой на солнце - это
были крупнокалиберные патроны пулеметов "Сейбра" - мои снаряды
попали в его ящик боекомплекта. Вдруг "Сейбр" словно замер в воздухе,
я успел выхватить свою машину вверх, как подо мной образовалось
облако от взрыва этого "Сейбра". Ведущий этой пары противника так
увлекся погоней за Иштокиным, что не заметил исчезновения своего
ведомого. Несколько секунд вся цепочка - самолет Володи, ведущего
вражеской группы, мой МИГ и преследующая меня вторая пара самолетов
противника, без единого выстрела шла на одиннадцатикилометровой
высоте. Самолет Иштокина шел вверх, противник, не отставая за ним. Я
дал по нему очередь, но трасса прошла ниже цели. Взяв в обрамление
ромбиков прицела самолет противника, и установив центральную марку
на кабину, я дал залп из всех пушек и увидел, что трасса накрыла кабину
"Сейбра". В кабину ударили снаряды от 37 миллиметровой пушки, это я
ясно видел по ее трассирующим шарам. "Сейбр" почти сразу свалился на
левое крыло, перешел на нос и пошел к земле. Слышу голос Володи:
"Один горит". Огня я не видел, это произошло очень быстро, мое
внимание было приковано к самолету моего напарника, и мне не
хотелось его потерять из виду при моем наблюдении за падающим
самолетом. Я строил свой маневр так, чтобы Володя мог быстрей
пристроиться ко мне. Вторая пара "Сейбров" вела огонь по мне. Это я
увидел, когда Володя слева направо проскочил у меня за хвостом, ведя
заградительный огонь по "Сейбрам". Я резко, насколько позволяла
высота полета, развернул влево свою машину навстречу противнику.
Одновременно Володя делал то же самое, только с правым разворотом.
Мы вышли фронтом в обратном направлении с интервалом метров 800, а
"Сейбры" оказались между нами, чуть ниже и впереди нас, сохраняя
плотный строй "крыло в крыло". Даю команду: "Берем в клещи!", и на
встречном курсе, сверху атакуем их. "Сейбры" не выдерживают нашей
атаки, делают переворот и уходят в облачность. Мы возвращаемся
домой. После посадки, на другом конце аэродрома мы прорулили мимо
стоянки корейских и китайских машин. Смотрю, их техники и летчики
выбегают к рулежной дорожке и что-то радостно крича, показывают на
нос моей машины. Тут я понял, что они восхищались покрытой копотью
стрельбы носовой частью моего самолета. Этот восторг передался и мне.
Я чувствовал гордость за силу нашего оружия. У Володиной машины нос
самолета был тоже в копоти, он активно вел себя в бою. Действовал
грамотно и инициативно, хорошо чувствовал локоть товарища, хотя в
боях он был всего третий раз. Командир группы Пепеляев и командир
эскадрильи Бокач видели взрывы на земле в этом районе боя. В.К. опять
был недоволен моей пленкой, но подходит ко мне инженер по
вооружению Алексей Иванович Дегтев и говорит: "Борис, не отступай от
сбитых, доказывай. На твоей пленке зафиксирован даже взрыв на
плоскости первого "Сейбра". Пришлось опять портить себе настроение -
обращаться по инстанциям. Плохо, что нам самим заниматься фотоплен-
ками было некогда, надо было отдыхать до следующего вылета.
Полеты на больших высотах показали, что применяемое нами по-
строение боевого порядка несколько затрудняет действия летчиков.
Вместо восьмерок мы стали летать шестерками. При этом мы сблизили
парк самолетов друг к другу, уплотняли весь строй, так как на больших
высотах отпала необходимость иметь превышение между парами, а
всякий нагон требовал много времени. Строй шестерок облегчил
маневрирование и обеспечил достаточную осмотрительность, в том числе
и при выполнении разворотов на большой высоте. Новый боевой порядок
облегчил борьбу с "охотниками" противника, применявшими довольно
эффективный прием: получив небольшое превышение над нашими
самолетами, группа таких "охотников" сближалась на встречных курсах.
Затем, в полутора-двух километрах от наших головных машин, вражеские
пилоты поворачивали свои самолеты на спину и, пропуская нас вперед,
сразу заходили в хвост нашим самолетам. После того, как этот прием
перестал приносить врагу успех, они сами стали применять на больших
высотах строй шестерки.
Грамотная техника пилотирования, находчивость и решительность
особенно необходимы при полете в стратосфере. Самой спецификой
полета, поставленного в условиях дефицита времени, отличались эти
полеты. Психические процессы в полете заставляли работать мозг
напряженно. При полете на больших скоростях и высотах в 11000 - 13000
метров летчику-истребителю очень трудно вести поиск противника,
определять точно расстояние до него, курс вражеских самолетов. Яркий
солнечный свет на этих высотах раздражающе действует на глаза, они
бистро утомляются. Устает и весь организм. Чтобы добиться успеха в
боях на таких высотах, необходима высокая стойкость, выносливость,
хорошая физическая подготовка, умение разгадывать замысел
противника и, молниеносно оценивая обстановку, опережать его
действия, навязывать свою волю. В сочетании с высоким сознанием
своего воинского долга эти качества помогали многим нашим летчикам в
самой трудной обстановке побеждать врага, совершать подвиги. Когда
было необходимо, наши летчики сражались с врагом на поврежденных
машинах, имея серьезнее ранения. Летчик Капранов, например, не
вышел из боя, чтобы не ослабить группу даже после того, как вражеская
пуля, влетевшая в кабину его самолета, словно ножом, отрезала ему
мизинец левой руки.
Современные реактивные истребители внешне очень похожи друг
на друга. В массовом бою, особенно на большой дистанции, трудно
определить какой из самолетов свой, а какой - чужой. Американцы
несколько раз пытались воспользоваться этим для внезапных атак.
Однако наши летчики, благодаря высокой бдительности и настойчивому
изучению особенностей техники и тактики врага, как правило, сразу
отличали свои самолеты от аналогичных по схеме американских
"Сейбров" Ф-86. Это умение по еле видимому силуэту и по летному
"почерку" отличить врага позволило летчику Иванову и его ведомым в
один из августовских дней увеличить на две машины свой счет сбитых
американских самолетов.
Произошло это так. Четверка наших машин возвращалась с за-
дания. Неожиданно к ней слева пристроилась пара "Сейбров". Ведомый
сообщил об этом ведущему. Чтобы не "спугнуть врага", ведущий
продолжая полет по прямой, надеясь на то, что летчики второй нашей
пара, незаметно уменьшив скорость, зайдут в хвост вражеским
самолетам и атакуют их. Но командир второй пары слишком резким
маневром раскрыл свои намерения, и американцы сумели уйти из-под
удара. После посадки пришлось подробно проанализировать действия
ведомой пары. Было разъяснено, что в подобных случаях порой нельзя
ожидать прямой команды ведущего, ибо радиоперехват противником
может насторожить врага. Инициативные же действия, умение как
можно дольше не раскрывать своих намерений позволяет нанести
врагу удар внезапно, с выгодных позиций... Разбор полета оказался
своевременным. Буквально через несколько часов, во время второго
боевого вылета этой же группы, к ней опять пристроились два
"Сейбра". На этот раз ведомые действовали более инициативно и
скрытно, вышли в хвост "Сейбрам". Враг поздно заметил опасность.
Пушечные очереди наших истребителей были точными...
О необходимости все время учитывать особенности поведения
самолета на больших высотах говорит и поучительный бой, проведенный
нами зимой над одним из важных тыловых районов Северной Кореи. В
этот раз противник решил использовать в качестве бомбардировщиков
истребители типа "Сейбр". Машины, несшие бомбы, шли ниже слоя
инверсии. Непосредственное прикрытие, состоящее тоже из "Сейбров",
шло в самом слое инверсии и служило, как бы приманкой для наших
истребителей. Основная масса врага шла на высоте 12000 и 13000
метров.
На перехват вражеских машин взлетело восемнадцать наших са-
молетов. Определив боевой порядок врага, мы разбились на три группы.
Одна из этих групп должна была связать боем верхний эшелон
противника, вторая - отвлечь на себя истребителей непосредственного
прикрытия, а третья - любой ценой не должна была допустить самолеты,
имеющие бомбы, к цели. Бой завязался на всех трех ярусах. Нашей
первой группе, состоящей из шести самолетов, сразу же повезло. Один из
летчиков не смог правильно выполнить маневр на высоте 12000 метров и
отстал. Он присоединился к самолетам, действовавшим ниже, но верхней
группе стало трудней сражаться с многочисленным противником. В
известной степени выручило наших летчиков решение командира сыграть
на психологии противника. Зная стремление противника гоняться за
одиночными нашими самолетами, он приказал летчику без ведомого
выйти из строя. "Четверка" "Сейбров" сразу же отделилась от основной
группы и погналась за этой машиной. Учитывая, что набор высоты и
восходящая спираль позволяют, используя преимущество в мощности
двигателя нашего самолета, быстро отрываться от противника и перейти
в атаку, наш летчик ввел самолет в восходящую спираль. Противник
потянулся за ним. Еще две четверки "Сейбров" легли в мелкий вираж ни-
же, ожидая, когда наша машина потеряет скорость и свалится в штопор.
Но этого момента противник так и не дождался. На высоте 14000 метров
наш летчик перевел машину в горизонтальный полет, а затем атаковал
ближайшую пару "Сейбров". В то же время наша "четверка",
разделившись на пары, сумела нанести противнику ощутимые удары.
Искусно сделав энергичный разворот на этой высоте, Митусов сбивает
одного "Сейбра", а через минуту Льву Ивановичу с ведомым удалось
поджечь второй вражеский самолет. Вскоре паре Митусова удалось
накрыть очередью еще один самолет противника.
Успехи наших летчиков в боях на больших высотах вынуждена
была даже признать американская печать. Обозреватель журнала "Лук"
Флетчер Инебель в одной из своих статей писал: "Красный... пилот...
взлетает к солнцу, посмеиваясь над Америкой и ее хваленой авиацией.
Американский летчик-истребитель летит ниже его и отстает от него..."
... Коммунисты, бесспорно, могут вытеснить нас из воздушного
пространства в любой месяц, когда они захотят это сделать...". Такими
статьями они нагнетали военный психоз.
Конечно, борьба с авиацией интервентов в Корее для наших
летчиков была не такой простой и легкой, как писал это американский
корреспондент. За все время моего участия в боях я не помню случая,
чтобы нам пришлось сражаться с равным по численности противником.
Чаще всего вражеских самолетов было вдвое, втрое, в пять, а то и в
десять раз больше наших. Судя по рассказам товарищей, с таким же
превосходящим по численности противником обычно приходилось
сражаться и летчикам других наших подразделений.
Ведя бои в стратосфере, мы все время учились. Каждой летчик,
лично убедился, что на высоте 14000 метров нельзя действовать так же,
как на высоте, скажем, в 10000 метров. Там, в стратосфере меньше
диапазон рабочих скоростей, поэтому нельзя допускать большие крены
при виражах и разворотах. Вообще, самолет в стратосфере становится
более инертным, маневр в горизонтальной и вертикальной плоскости
осложняется. Отсюда и бой не может носить такого энергичного
характера в маневре, как на меньших высотах. На этих высотах
управлением надо действовать более плавно, но, конечно, достаточно
энергично и точно.
...Однажды Иван Никитович решил провести боевую операцию по
радио. Он знал, что противник хорошо использует радиоперехват и
информирует своих о наших намерениях и действиях, даже пытается
иногда вмешиваться в команды боя на русском языке. Противник никак
не мог подобрать удачно интонацию Кожедуба по радио-разговору, и ему
приходилось применять радиопомехи, чтобы как-то исказить радиообмен.
И вот, используя их любопытство в этом вопросе, была разработана
операция, которая потребовала минимального количества
радиотехнических средств и самолетов для ее осуществления. Начальник
связи Р.Е.Милюков дополнительно выбросил несколько радиоточек для
полного радиообмена "земля-воздух".
И, как только все было готово, три наших пары самолетов
поднялись в воздух, взяв себе каждая позывные ведущих групп. Я тоже
был в этой группе. Слышим информацию станции наведения: <Противник
большой группой подходит к "сосиске">. "Сосиска" - это район дельты
реки в Корее на самом изломе Корейского полуострова, на карте очень
похожий на сосиску. А Иван Никитович окрестил этот район именно так.
Наши все это знали и прекрасно ориентировались в воздушной
обстановке. Часто можно было слышать по радио: "Бой идет на "сосиске".
Все туда!", и все направляли свои машины в этот район. Там же были и
наши станции наведения. Итак, наша шестерка шла на большой высоте,
на интервалах и дистанции зрительной связи между парами и вела по
радио обмен "воздух-воздух" и "воздух-земля", прослушивая работу всех
наземных информационных средств. Ведущий одной из пар, после
информации с земли о противнике, передает: "Противника вижу.
Приготовиться к атаке." И передает команду другой <группе-паре> -
"заходит в атаку справа сверху" и так далее. Слышим, станция наведения
передает, что "Сейбры" бросают подвесные баки с горючим, то есть
готовятся к бою. Мы ведем переговоры с третьей парой, которая тоже пе-
редает, что "Сейбры" бросают баки - они это видят и принимаю меры
предосторожности, чтобы кто-нибудь не столкнулся с падающими
баками. Ведущая пара, а по позывному - целая наша группа, передает,
что заходит слева для атаки противника. Противник очень встревожен.
Их локаторы на земле никого не видят. Мы находимся слишком далеко, а
по радиообмену, бой вот-вот начнется. "Видимо, применено какое-то
новое противолокационное средство", - думают они. "Сейбры" истратив
горючее, возвращаются на свою базу, и нам тоже больше делать нечего -
идем на свой аэродром. Вот так, не вступив в прямой контакт с
противником, мы выиграли бой. Противник свою задачу не выполнил.
Как-то я, раненый, встретился в госпитале с одним артиллеристом-
зенитчиком из района "сосиски". Этот зенитчик в разговоре сказал мне:
"Как только мы услышим, что наши пошли на взлет, мы садимся на
лафеты пушек и смотрим, как американцы удирают в сторону моря. Вот
как они вас боятся!". Это было приятно слушать из уст солдата.
Американские посты наведения были расположены почти на всех
островах до самой китайской границы, и их радиолокаторы и система
подслушивания контролировали наш режим работы. Они сразу сообщали
ведущим своих групп всю добытую информацию, часто вмешивались в
управление боем с земли на русском языке, но не могли они никак
подделать воркующий басок Кожедуба, его интонацию, которую каждый
наш летчик улавливал прекрасно и не попадал в сети ложных команд. Не
вышло у них ничего и с приводными станциями, хотя они пытались
подстраиваться на дальний привод и включали мощные станции
кораблей, находящихся в море, для того, чтобы увести наших летчиков к
себе. Конечно, наши приборы начинали врать, приходилось брать
ориентировку по солнцу, если мы были за облаками. Компас и ближний
привод с выходом под 90 градусов в облаках спасали нас от ловушек.
Ловили они нас и в вечерние часы, выпуская в налет до 300 самолетов,
рассчитывая, что по времени наша посадка будет в ночное время, но и
это не удалось осуществить им. Мы были подготовлены и в этом вопросе.
Зная наш распорядок дня по приему пищи, американцы подстраивали
вылеты именно в эти часы. Они рассчитывали, что с полным желудком
летчик не сможет хорошо вести воздушные бои из-за веса пищи в
желудке, увеличивающемся во много раз при перегрузках и отрицательно
действующем на внутренние органы.
Во время одного из боев 13 октября, после больших перегрузок, как
рассказывал мне Саня Литвинюк, он остался один и вдруг увидел выше
себя на пересекающихся курсах пару самолетов, идущих со стороны
солнца. Они блестели так же как наши МИГи. Он подумал, что это наша
пара и сделал маневр на сближение с ней, чтобы пристроиться.
Сблизившись, Саня увидел, что это "Сейбры". Они не были выкрашены в
грязно-голубовато-зеленый цвет и блестели, как наши МИГи, но только
на концах крыльев у них были нанесены желтые полосы. "Сейбры"
начали подделываться американцами под наши самолеты в окраске"-
подумал Саня и вступил с ними в бой. "Сейбры" уклонились от боя и ушли
в безопасную для них зону над морем. Не часто, но такие случаи
пристраивания бывали с обеих сторон в процессе боев, о чем
докладывали летчики и раньше.


--- ifmail v.2.15dev5.4