Возвращение труда. Часть 1

Vadim Jivoderov написал(а) к All в Aug 05 18:58:42 по местному времени:

Возвращение труда. Часть 1


Обесценивание труда?



Недавно меня познакомили с результатами опроса школьников одной из московских
школ. Среди многих вопросов был и такой: <Что является главным для достижения
успеха в жизни?>. Ответы говорят о многом. На первые места школьники выбрали и
поставили <деньги> и <знакомства>. <Труд> оказался на последнем месте.

Что это означает?

Прежде всего, гигантскую дезориентацию подростков и молодёжи в отношении труда.

И дело не только в том, что в их сознании после двадцати лет <перестроек> и
<реформ> теперь предельно разведены труд и - успех, заработок, карьера, и,
более того, успех поставлен в прямую связь с нетрудом и антитрудом: удачей,
везением, <талантом>, связями (<блатом>), собственным унижением, вплоть до
прямого мошенничества или легальной кражи (захваты предприятий, искусственные
банкротства и т.п.). Эта нравственная катастрофа уничижения труда (<работа
дураков любит>, <работа не волк, в лес не убежит>:) является одним из следствий
утери в нашей стране и в мире в целом смысла и природы современного труда.

Труд перестал быть ключевой категорией общественной жизни.

Об этом в явном виде свидетельствует и то, что положение о значении труда в
нынешней конституции страны исключено. Статья 37 Конституции Российской
Федерации провозглашает, что <Труд свободен> (абсолютно не понимаю, что это
означает), что <принудительный труд запрещен> и что <каждый имеет право на
труд> и даже на <трудовые споры>.

Сравним это с конституционными положениями советского периода.

Конституция РСФСР 1918 года чётко устанавливала: <Российская Социалистическая
Федеративная Советская Республика признает труд обязанностью всех граждан
Республики и провозглашает лозунг: <Не трудящийся, да не ест!>. Ещё яснее это
было прописано в Конституции СССР 1936 года, статья 12 которой гласила: <Труд в
СССР является обязанностью и делом чести каждого способного к труду гражданина
по принципу: <кто не работает, тот не ест>. В СССР осуществляется принцип
социализма: <от каждого по его способности, каждому - по его труду>.

Конституция СССР 1977 года определяла (статья 14), что <источником роста
общественного богатства, благосостояния народа и каждого советского человека
является свободный от эксплуатации труд советских людей. В соответствии с
принципом социализма <От каждого - по способностям, каждому - по труду>
государство осуществляет контроль за мерой труда и потребления. Оно определяет
размер налога на доходы, подлежащие налогообложению. Общественно полезный труд
и его результаты определяют положение человека в обществе. Государство, сочетая
материальные и моральные стимулы, поощряя новаторство, творческое отношение к
работе, способствует превращению труда в первую жизненную потребность каждого
советского человека>.

Таким образом, труд не является сегодня значимым для <подрастающего поколения>
не случайно, поскольку он не является значимым, как определяет нынешний
основной закон, для всей страны. Последствия этого очевидны.

И только преодолевая данное фактическое состояние можно выйти на проблему
восстановления и развития труда в России и на проблему трудового воспитания.

Но для того, чтобы произошло возвращение труда, необходимо разобраться с тем,
зачем труд нужен, почему будущее труда является приоритетной проблемой и,
наконец, с тем, что собой сегодня и завтра должен представлять современный и
передовой труд - ведь вводить подрастающее поколение следует именно в такой, а
не отсталый, труд.




Мировая проблема труда

Помню, как в середине 1990-х меня поразили заботы и печали бургомистра
небольшого немецкого городка Кузе. Красивый и ухоженный городок этот известен
не только тем, что в нём шестьсот лет назад родился и потом служил епископом
выдающийся католический мыслитель и общественный деятель Николай Кузанский, но
и тем, что расположен он в районе самого северного в мире виноградарства.

Так вот, во время встречи в городской ратуше бургомистр буквально со слезами на
глазах рассказывал, что виноградарство на грани развала, поскольку молодёжь
отказывается идти работать <в эту сферу>.

Бургомистр пояснил, что выпускники школ куда угодно готовы идти, чем угодно
заниматься - идеально: юрист, офисный клерк, на худой конец, совсем не работать
и жить на пособия, - только бы не идти <на село>, не идти работать <на землю>,
только бы не заниматься малопрестижным для них сельскохозяйственным трудом.

При этом необходимо понимать, что виноградники в Германии больше похожи на
хорошо ухоженные комнатные цветы, все основные дороги к виноградникам и внутри
виноградников являются идеально асфальтированными и качеству передвижения по
ним можно только позавидовать. Также важно, что сельскохозяйственный труд в
Германии всячески поддерживается как технически - превосходные машины, отличное
снабжение и агрофирм и отдельных крестьянских хозяйств, - так и экономически:
как любят напоминать в Германии, только крестьяне в этой стране владеют
<Мерседесами>, поскольку другие сословия не могут себе позволить покупать такие
дорогие авто.

Для меня та ситуация оказалась абсолютно неожиданной. Я был уверен, что наши
советско-российские беды с трудовой мотивацией молодёжи были обусловлены
исключительно местными причинами: общим развалом позднесоветского строя,
безобразными, как правило, условиями труда в совхозах и на заводах и нередко
слабой его организацией, экономической незаинтересованностью и, наконец,
бездарностью советского агитпропа (разнообразные попытки советской пропаганды
1970-80-х годов организовывать кампании по призыву старшеклассников <всем
классом - в совхоз!> нельзя признать удачными или эффективными).

Оказалось же, что совсем в другой стране - благополучной Западной Германии
точно такие же трудности. И их никак нельзя свести к простому объяснению,
например, что элитные виноградники это, мол, <отстой> и нечего молодёжь туда
загонять. Не помогает тут и указание на конец индустриальной эпохи и переход к
постиндустриальному труду, к <информационному обществу> или <обществу знаний>,
в котором основное место занимают офисные работы и применение информационных
технологий.

Это всё было бы верно, если бы можно было безапелляционно утверждать, что
офисный труд сложнее, интереснее и в конечном счёте благороднее труда
<виноградного> или что в постиндустриальную эпоху обессмысливаются
промышленность и агроиндустрия, <перемещаясь> в отсталые индустриальные и
доиндустриальные страны и регионы.

Но это не так!

Опыт последних тридцати лет показывает, что идеология постиндустриализма и
верховенства <чистой бумажной работы> на деле прикрывает разрушительные для
самого развитого мира процессы деградации и исчезновения труда. Выражается это
в том, что осуществить уход от привычного труда (со значительной долей
физического) нетрудно - отсюда резкий рост доли услуг (в США до 80 процентов),
вынос промышленности и агроиндустрий в страны непервого мира, но крайне трудно
и почти невозможно в массовом порядке прийти к какому-то новому социально
масштабному труду.

В массе своей происходит не принципиальное усложнение и развитие труда, а
фактический отказ от труда вообще и постановка в центр даже <трудовых
процессов> развлечения и попыток получать вознаграждение без труда и даже

за счёт отказа от труда. Выражается это в знакомых всем вещах:
резко растёт количество и уровень доходов представителей так
называемых <творческих> профессий, в то время как стоимость
руда тех же педагогов (поскольку их профессия, вероятно, не
является <творческой>) неуклонно снижается по сравнению с

экономической значимостью труда попсы. Все начинают играть на
бирже, пытаться срывать куш разом, стремиться к разовым
выигрышным решениям любой ценой, когда <после нас хоть потоп>.

Одновременно с этим отказом от труда происходит резкое упрощение труда и рост
эксплуатации (<выжимания пота>) внутри развитых стран (появляются своего рода
анклавы <третьего мира> в странах Запада).

Но самое важное состоит в том, что пропадают ясные критерии труда, меняется и
исчезает само понятие труда.

Трудом начинают считать всё подряд. Если раньше труд рассматривался как
систематическая деятельность, творящая в конечном счёте безусловное
общественное благо, то теперь трудом начинают называть что угодно.

Так, трудом называется функционирование, к примеру, молодых людей в Москве в
системе транснациональных корпораций, занимающихся импортом в нашу страну
продуктов питания (например, мяса), которые тем самым определяют
продовольственную зависимость России. Точно таким же трудом называется у нас и
производство отечественных продуктов питания фермером или агрофирмой. Разницы
между ними для правительства, населения, налоговых органов никакой не
существует. Более того, существует разница, и немалая, в доходах, рисках и
условиях жизни - понятно, что не в пользу сельского жителя.

А вот воспитание детей в крепкой дружной семье, наоборот, трудом не считается,
поскольку традиционно не имеет экономического выражения и вообще расценивается
в качестве частного дела частных граждан. И это в ситуации демографической
катастрофы в стране, когда самым дефицитным ресурсом страны становится труд,
трудоспособное население.

Хорошо известно, что с 2007 года у нас начинается убыль способного к труду
населения - на официальном языке - так называемых трудоспособных контингентов.
Рождаемость начала падать 20 лет назад и теперь, когда те дети доросли до
взрослых, будет наблюдаться спад в количестве трудоспособного населения.

Выходить на пенсию будут люди, которые родились тогда, когда рождаемость была
высокой. Вступать же в трудоспособный возраст будет малочисленная молодежь. До
2009 года сокращение будет малозаметным - на 100 тысяч в год. Но затем
начинается обвал, сокращение по миллиону в год. Очень тяжелым будет пятилетие с
2015 по 2020 год, когда сокращение будет составлять 1,5 миллиона человек в год.

И вот в этой очевидной для всех критической и экономически ясной ситуации
рождение и воспитание детей даже не собираются у нас рассматривать в качестве
труда. А работа в казино или в фирмах, занимающихся финансовыми спекуляциями
или торговлей чужими товарами, считается и будет считаться трудом. Трудом почти
официально будет по-прежнему считаться и <работа> киллера или проститутки.
Более того, все эти, прости Господи, <труды>, если ничего не предпринимать,
будут по-прежнему стоить дороже, чем труд крестьянина, учителя или врача.

Возвращаясь, к примеру, с немецкими самыми северными в мире виноградниками, мы
видим то же самое. Работа юристами в конторах с абсолютно неясными задачами и
полезностью признаётся за труд, который престижен и требует высокой оплаты.
Даже нахождение в состоянии безработного фактически признаётся за своего рода
труд (через пособия), и всё это помещается в одну плоскость с уникальным
виноградарством, которое задаёт абсолютное своеобразие региону, где находится
городок Куза.

Главная роль в нивелировании абсолютно разных деятельностей и уравнивании
трудов принадлежит системам пропаганды (телевидение, разность в зарплатах и
условиях труда), которые принуждают молодёжь принимать антитрудовое
мировоззрение. При этом самые передовые - авангардные для человечества -
системы деятельности, реализующие высшие достижения науки или ключевые задачи
общественного воспроизводства и развития, наоборот, на сегодняшний день
являются фактически неизвестными для подростков и молодёжи, не становятся
предметом активного продвижения через телевидение и СМИ, не делаются зоной
соревновательного вовлечения лучшей молодёжи.

Что всё это значит?

Что труд сегодня стал мировой проблемой, которую и необходимо ставить и решать,
если мы действительно собираемся разбираться с трудом и трудовым воспитанием и
т.п.

На дурачка, как говорится, дальше вводить в труд не получится. Бессмысленными
стали любые мероприятия, построенные на идее, что любой труд - это благо. Но
столь же бессмысленными и просто вредными являются решения о том, чтобы уходить
от вопроса о труде и нетруде и сводить всё к игре рыночных сил, которые, мол,
расставят всё по своим местам и сориентируют молодёжь.




Понятие труда



Что же такое труд вообще и в первые десятилетия XXI века, в частности?

Очевидно, что важное место в представлениях о труде играют самообеспечение и
эффективность деятельности. Но к ним труд сводиться не может.

В самом деле, именно на указании о том, что <жить-то надо> (т.е. как-то
обеспечивать самих себя), что <мне надо кормить семью> обычно и строится отказ
от выяснения вопроса о том, а в какой именно деятельности я (мы) участвую (ем).
Очень важно не жить на иждивении (по возможности), но к труду это имеет
второстепенное значение - иначе под понятие труда можно подверстать любую
активность, например, преступной или антиобщественной группировки.

Эффективность также не определяет труда, поскольку относится к условиям и
средствам организации деятельности и не характеризует цели и смысла
деятельности. Не может, например, считаться трудом активность, построенная на
зверской эксплуатации людей ради увеличения прибыли.

Немного говорит о труде и его деление на доиндустриальный, индустриальный и
постиндустриальный сектора, поскольку в передовом современном труде в
обязательном виде присутствует индустриальная составляющая, более того, ведущие
обществоведы и философы мира определяют грядущие типы общественных систем не
как постиндустриальные, а как сверхиндустриальные, т.е. со сверхразвитыми
индустриями (http://www.pereplet.ru/krupnov/14.html#14 ).

И наоборот, мало что добавляют разговоры о замене индустриального труда
постиндустриальным в виде услуг, о приходе так называемой сервисной экономики.
Блошиные рынки в какой-нибудь разрушенной африканской стране или малом
российском городке являют собой экономику, в которой все 100 процентов
составляют услуги, - как это называют идеологи постиндустриального общества,
сервисную экономику. Однако эти сервисные раи трудно рассматривать в качестве
чего-то большего, чем примитивное выживание в рамках почти дарвиновской борьбы
за существование.

То же самое касается и информационно-коммуникационных технологий. Сколько
балбесов ныне сидит у супермодерновых жидкокристаллических мониторов с
суперпентиумными процессорами - и занимается активностью, трудно отличимой от
поведения наркомана или примитивного труда. Но труд определяется смыслом и
организацией деятельности и компьютеры тут являются только одним из многих
элементов. Хоть на каждое рабочее место в нашем, скажем, автопроме сейчас
поставь по суперкомпьютеру, но толку никакого не будет - каждый понимает, что
нужно нечто совсем другое - полное преобразование всей сферы производства и
обслуживания отечественных автомобилей.

Подлинный труд существует совсем в других измерениях: 1) в преобразовании
отдельного человека и сообществ, 2) в воспроизводстве и развитии систем
деятельности и 3) в достижении гарантированного мирового качества жизни.

Именно эти три элемента составляют понятие труда.

Труд является средством самопреобразования человека и непрерывного
восстановления им своей человечности. Тут дело не столько в набившем оскомину
высказывании Ф. Энгельса о том, что труд сделал из обезьяны человека (подобное
превращение до сих пор является абсолютно недоказанным и, скорее всего,
невероятным), а в том, что без труда человек теряет свою человечность,
деградирует и на определённом этапе перестаёт быть человеком.

Трудно забыть картину, которую несколько лет назад довелось наблюдать в центре
Москвы. Пара бомжей, он и она, явно не старше 25 лет, сидели на лавочке
напротив Елоховского собора и самозабвенно отдавались игре в <Тетрис>. Перед
ними стояло нечто среднее между коляской и тачкой, в которой сидел годовалый
ребёнок и орал благим матом на всю округу. Они не обращали на малыша никакого
внимания, и казалось, что если им вдруг отчего-то захочется, то встанут и уйдут
в другое место, чтобы комфортнее было давить кнопки электронной игры.

Подобные случаи показывают, что в современной ситуации привычные утверждения о
том, что труд обеспечивает существование, абстрактны, <не работают>.
Растительно-натуральное существование той пары мегаполис типа Москвы обеспечит
без всякого труда. И означает это то, что старые угрозы смерти от голода и
холода сегодня не так очевидны и больше не маскируют сущности труда, как это
было раньше.

Отказ от труда означает, прежде всего, расчеловечивание, деградацию
человечности, утрату человеческой формы. И речь должна идти не только об
отдельных людях, но и целых группах и массах.

В мире есть уже целые страны-паразиты (РФ, к несчастью, близка к ним),
физическое существование населения в которых <мировое сообщество> может даже
искусственно поддерживать, поскольку тем самым не возбуждаются бунты и в полной
мере остаётся возможность оприходовать и утилизовать природные и иные богатства
этих стран в своих интересах.

Вторая сторона труда - в обеспечении им заданного качества жизни - т.е.
действительного общественного блага.

Качество жизни нельзя сводить только к товарам и услугам, поскольку в итоге оно
выражает достоинство (или его отсутствие) личности каждого человека и каждого
сообщества (http://www.kroupnov.ru/5/178_1.shtml). Но обеспечение заданного
статуса и достоинства невозможно без минимума (на данный исторический момент)
вещей и услуг и доступа к общественным благам (энергии, снабжению товарами и
продуктами, возможности участия в принятии решений и т.п.).

Активность человека или сообщества является трудом тогда, когда производит
заданное качество жизни, т.е., говоря марксистским языком, является общественно
необходимой и востребуемой.

Наконец, труд есть организованная и встроенная в систему
социально-экономических и политических отношений деятельность.

Отсюда каждый труд воспроизводит или развивает определённую систему
деятельности в едином мировом деятельностном целом. Это задаёт и предельно
объективную оценку любого труда. Если активность, работа не ведёт к
воспроизведению или развитию конкретной системы деятельности, то есть по факту
ведёт к деградации существующей системы деятельности или её разрушению, то их
нельзя называть трудом.

Отношение к развитию систем деятельности задаёт и формационный подход к труду.
Существуют отработанные и освоенные формации труда, но также и ещё только
возникающие и задающие общее развитие труда. Разные формации труда, как
правило, сосуществуют и их соотношение определяет уровень развития общества
(http://spasem-shkolu.p-rossii.ru/8/148_1.shtml ).

В 1930-е годы в СССР с трудом было в целом всё ясно. Миллионы вчерашних
крестьянских парней и девчат шли на заводы и фабрики - в индустрии и города и
создавали массовое индустриальное общество буквально с нуля. И предельно
точными являются слова песни - <та заводская проходная, что в люди вывела меня>
- поскольку индустриальное развитие вводило молодёжь в передовую тогда формацию
труда и задавало предельно высокие требования к молодёжи.

И индустриальный массово-поточный труд на гигантских производствах и в системе
ведомственно-отраслевой организации выступал передовой формацией труда до
1970-х годов. А вот с 70-х годов XX века наша страна в целом <проспала> момент,
когда необходимо было проектировать элементы новой формации труда (см. об этом
ниже) и культивировать новый труд, приглашать молодёжь к этому новому труду.
Вместо этого силы тратились на пропаганду ложной перспективности участия в
старых формациях труда или даже в откровенно примитивных и деградирующих
трудах.

Системы деятельности с <постиндустриализацией> или <информатизацией> никуда не
исчезают. Всегда побеждали и будут побеждать не те, кто, например, отказывается
от промышленности или села - а те, кто в состоянии развивать системы
деятельности и организовывать более эффективные и производительные индустрии.

Проблема состоит в том, что ни принуждение планового хозяйства (приказ), ни
принуждение рыночного хозяйства (конкуренция) не в силах не только развивать,
но даже и воспроизводить труд, т.е. удерживать его на каком-то постоянном
уровне общественного развития. Поэтому реальный труд существует только в
постоянном воспроизводстве и развитии и этим необходимо прямо и целенаправленно
заниматься.

Интересно, что подобное трёхсоставное понятие труда (преобразование человека,
качество жизни, воспроизводство и развитие систем деятельности) имеет прямое
отношение и к наиболее интересным трактовкам образовательного труда.

Так, решение задач определялось выдающими русскими советскими психологами Д.Б.
Элькониным и В.В. Давыдовым именно как деятельности по самопреобразованию, т.е.
преобразованию учеником самого себя (Д.Б. Эльконин) или по освоению способов
деятельности и определяющих их научных понятий (В.В. Давыдов). В совокупности
речь идёт о постановке ключевых или высших способностей, которые и определяют
качество жизни учащихся, т.е. их статус и объективное самочувствие относительно
других учащихся и учебных требований. Как и в других сферах, в образовании
следует говорить о разных формациях образования и т.п.

Что же объединяет три выделенные мною элемента труда в единое понятие?

Всё это в совокупности реализуется в едином духовном усилии отдельного человека
или общности.

Труд - это каждый раз тяжёлое усилие по воспроизводству своей человечности,
качества жизни и системы деятельности. Труд складывается из духовно-волевого
усилия, которым преодолевается хаос и разрушение всемирного целого и
организуется мировое развитие.

При этом необходимо понимать, что труд всегда является общественным в том,
прежде всего, плане, что не отдельные индивиды, а множество индивидов, каждый
со своей позиции и места, осуществляют единый целокупный труд. Поэтому высокие
требования к труду означают не столько требования к каждому человеку заменить
своими усилиями весь мир (это невозможно и ненужно), но задачу ясно отдавать
себе отчёт в каком именно и чьём (кто твои со-трудники и со-ратники) труде ты
участвуешь и почему твоё трудовое усилие каждый раз является духовным.

Ниже, в главке <Святость труда>, я попробую подробнее разобрать этот вопрос.
Здесь же хочу напомнить известную притчу о том, как по-разному можно делать
одно, казалось бы, дело и как в зависимости от этого твоя активность
оказывается работой или трудом.

Когда трёх рабочих на каменоломне, которые занимались одним и тем же,
перевозили камни к месту строительства церкви, спросили, что они делают, то все
они ответили по-разному. Один сказал, что он к перевозит камни в тачке из
пункта А в пункт Б (<Разве не видите?>). Другой ответил: <Строю храм>. А
третий: <Душу спасаю>.

Открытие Макаренко



Общество и школа, вооружённые понятием труда, могут совершать буквально
чудесные вещи. Рассмотрим это на следующем примере.

Восемьдесят лет назад в СССР было совершено открытие, которое является не
только педагогическим, но и политическим.

Впервые в мире в организованном и воспроизводимом виде были показаны
образовательные возможности образцового и полномасштабного, т.е. наиболее
высокого по развитию, передового и предельно полезного, востребуемого труда.
Оказалось, что именно такой труд определяет общественную систему, поэтому,
вокруг него реалистично создание образовательных самодостаточных
детско-взрослых сообществ, - своего рода образовательно-воспитательных
<реакторов> необыкновенно высокой мощности. Такие сообщества были названы
<школами-хозяйствами>.

Открытие было совершено Антоном Семёновичем Макаренко, который в 1926-1928 гг.
возглавлял трудовую колонию имени М. Горького (под Полтавой, с 1926 г. в Куряже
близ Харькова) а в 1927-1935 гг. - детскую коммуну имени Ф.Э. Дзержинского
(пригород Харькова)[1].

Коммунары, большая часть которых ещё вчера была беспризорниками или даже
осуждёнными преступниками, по самым на то время передовым технологиям из
Австрии и Германии производили электрооборудование и фототехнику, получали
собственным трудом огромный доход, фактически существуя как полноценное
эффективное предприятие.

Тем самым реализовывался главный принцип А.С. Макаренко: <Только организация
школы как хозяйства сделает ее воспитывающей>[2]. Или, как формулировал другой
замечательный педагог того времени Игнатий Вячеславович Ионин (1893-1939),
директор школы-колонии <Красные Зори>: <Не должно быть ни в деревне, ни в
городе школы, которая бы не стремилась стать образцовым хозяйством, - городским
или сельским> (важно отметить здесь прилагательное-характеристику хозяйства -
<образцовое>).

Для помощи приглашались взрослые управленцы, мастера и рабочие. Но все основные
управленческие решения и общая организация труда - от сбыта до конструирования
и текущего управления - была за колонистами.

Вот как сам Антон Семёнович описывает, с чего начинался собственный опыт
создания детско-взрослого производительного сообщества: <В первые годы коммуна
жила на отчисления, которые производили чекисты Украины из своего жалования в
размере полпроцента. Это давало в месяц около 2000 рублей. А мне нужно было до
4000-5000 рублей в месяц, только чтобы покрыть наши текущие расходы, считая
школу. Остальные 2000-3000 рублей мне достать было негде, так как и работать
было негде. Были по недоразумению те мастерские, на которые ещё от Адама и Евы
Наркомпрос возлагал свои надежды, - это сапожная, швейная и столярная. Эти
мастерские, - сапожная, швейная и столярная, - как вы знаете, считались альфой
и омегой педагогического трудового процесса, причём сапожная мастерская
состояла в том, что в ней было несколько пар колодок, несколько табуреток, были
шилья, молотки и не было ни одного станка, не было кожи, и предполагалось, что
мы будем выращивать ручных сапожников, то есть тот тип мастерового, который нам
сейчас абсолютно не нужен:Такое же было оборудование и в столярной мастерской,
где было несколько фуганков, рубанков, и считалось, что мы будем выпускать
хороших столяров, делая всё вручную. Швейная мастерская тоже была построена по
дореволюционным нормам, и предполагалось, что мы будем воспитывать хороших
домашних хозяек, которые смогут в случае чего подрубить пелёнки, положить
заплату и сшить себе кофту.

Все эти мастерские вызывали у меня отвращение ещё в колонии имени Горького, а
здесь я совсем не понимал, для чего они устроены. Поэтому я со своим советом
командиров закрыл их через неделю, кое-что оставив для наших собственных нужд>.

А дальше было принято принципиальное решение строить хозяйственную систему. Для
этого нашли уникального специалиста и в течение всего двух лет привлекли
средства и закупили два самых современных на то время завода. Один по
австрийской лицензии стал выпускать первые в СССР электрические дрели, а второй
- по германской лицензии - узкоплёночные фотоаппараты <ФЭД>. Оба вида продукции
в то время были дефицитом, и уже через два года была достигнута полная
самоокупаемость коммуны, в доход госбюджета пошли миллионы рублей в год.

Показательным является момент, в котором было принято решение о производстве
фотоаппаратов

Когда у Антона Семеновича появилась идея создать завод, он решил посоветоваться
с ребятами. <Давайте будем делать пулеметы>, - предложил один мальчик. <Хорошая
идея, - ответил Макаренко, и продолжил: - Но ведь у нас столько девочек. Они не
смогут носить тяжелые детали>. Когда все замолчали, из толпы вдруг возник
фотограф и начал снимать. <А что если мы будем делать фотоаппараты?> -
предложил другой мальчик - и попал в точку. Макаренко уже вел переговоры с
немецкой фирмой, у которой они впоследствии выкупили права на производство
фотоаппаратов <ФЭД> и <ФЭД-1>.

Ещё один пример требований и работы Макаренко в описаниях Н.Э. Фере.

<... Сельское хозяйство должно быть построено на научных основах и вестись
образцово. Поэтому, сказал Антон Семёнович, он и решил пригласить в качестве
своего помощника специалиста-агронома. Он ставил задачу - во что бы то ни стало
успешно закончить предстоящий весенний сев и уже в этом году полностью
обеспечить потребность колонии в овощах, а в будущем году - в жирах и в молоке.
Он подчеркнул, что не может быть и речи о привлечении для сельскохозяйственных
работ какой бы то ни было наемной рабочей силы, кроме небольшого числа
руководителей-специалистов. Пусть ребята на первых порах будут выполнять ту или
иную работу и хуже, чем опытные рабочие, но они должны почувствовать полную
ответственность за свое хозяйство и не быть нахлебниками государства. Может
быть, и не все колонисты сразу захотят работать как следует, нужно суметь
правильно подойти к ним, сделать работу интересной, развить в них чувство
гордости за хозяйственные успехи колонии. Поэтому, сказал Антон Семёнович, он
хотел бы, чтобы его помощник по сельскому хозяйству был не только сведущим
агрономом, но в такой же степени и чутким педагогом-воспитателем. Антон
Семёнович не скрывал трудностей работы, не скрыл он и своих сомнений в моих
силах - я был еще молод, только три года назад, в 1921 году, окончил вуз, а
педагогической деятельностью не занимался вовсе. Однако весна была не за
горами, и он [Макаренко] сказал, что если я согласен работать, то необходимо не
позднее середины апреля приступить к делу в Ковалёвке. Я раздумывал - как ни
молод я был, у меня хватило жизненной опытности, чтобы отчетливо представить
себе, какой нелегкий путь ожидает меня. А неприветливый прием Антона Семёновича
вызвал еще опасение, что мне не удастся с ним сработаться. Мелькнула мысль
отказаться от дальнейших переговоров, но молодость взяла свое: она подсказала
мне, что пренебречь интересной работой под руководством талантливого человека
только потому, что эта работа трудна, - признак непростительной слабости. В
назначенный день, 14 апреля 1924 года, к моей квартире подкатила двуколка.

: Развитие животноводства Антон Семёнович поддерживал не только по соображениям
замены всем столь надоевшего в предыдущие годы пшенного <кандёра> на борщ со
свининой, а пустого чая - на молоко. В развитии животноводства он видел
возможность всестороннего ознакомления колонистов с сельскохозяйственным
производством. Животноводство позволяло рационально использовать отходы кухни и
столовой. Наибольшее внимание было уделено развитию свиноводства, которое
давало возможность в самый короткий срок получить и мясо, и жиры.

Коровник и конюшня находились рядом. Уход за животными осуществлял один и тот
же отряд колонистов под командой Антона Братченко. Его симпатии, как заядлого
лошадника, были на стороне конюшни, но и обслуживание коровника производилось
вполне удовлетворительно. Правда, между ним и колонисткой Варей, страстной
поклонницей <коровьего царства>, возникали не раз бурные сцены и даже... драки,
кончавшиеся вызовом к Антону Семёновичу и разбором на общем собрании вопроса,
кто первый коснулся своей рукой противника. По установившейся традиции этот
момент считался очень важным для выявления зачинщика <военных действий>.
Причина ссор в основном была одна: по уверениям Вари, Антон за счет коров
подкармливал лошадей отрубями, мукой и другими концентрированными кормами, в
которых у нас ощущался недостаток. Этим она объясняла и случаи снижения удоев
молока. Ссоры, однако, не мешали нашим <животноводам> объединяться, когда этого
требовали интересы животноводства: Поливая теплой водой и энергично растирая
визжащую свинку щетками, ребята деликатно упрашивали ее <вести себя тихо>. Но
не всякая свинья понимала: В новом помещении ребята начали терпеливо приучать к
чистоте всё наше поголовье: Порядок в свинарнике, хорошая упитанность свиней и
своевременно принятые предупредительные меры спасли наше стадо от чумы,
уничтожившей почти полностью поголовье свиней в округе на несколько десятков
километров. У нас ни одна свинья не заболела чумой: [С весны 1927] механизация
сельского хозяйства прочно вошла в жизнь колонии и помогла разрешить немало
стоящих перед нами проблем. За очень короткий срок в колонии имени М. Горького
выработалась стройная, проверенная практикой система сельскохозяйственного
трудового обучения колонистов>[3].

Выдвигая и практически реализуя программное положение, что <только организация
школы как хозяйства сделает ее воспитывающей>, А.С. Макаренко выступал против
подчинения интересов образования и воспитания непосредственным производственным
интересам.

Логика была в том, что высокоэффективное передовое и сложноорганизованное
производство задаёт такие требования к подросткам, что возникает возможность
эффективного образования и воспитания. Хозяйство должно быть образцовым,
совершенным - именно это делает труд в таком хозяйстве не только
высокопроизводительным и рентабельным, но и образцовым, а отсюда и
воспитывающим.

Рассказывают, что в последний год работы Антона Семёновича в коммуне им. Ф.Э.
Дзержинского руководство НКВД (в чьей системе находилась коммуна) стало
предлагать, чтобы <не мучать детей> и увеличить производительность завода,
убрать с производства ребят и поставить на их место взрослых-профессионалов.
Макаренко ответил: <Мы здесь не фотоаппараты делаем, а людей>.

Разумеется, воспитывал при этом не только подобный образцовый труд, но и учеба,
быт, которые, опять же, организовывались именно как образцовые.

Поэтому центральным в методе Макаренко было создание образовательного
сообщества, образовательность которого был центрирована на труд, производилась
через труд и через данный образцовый труд получала свою полноту и истинность.

Детско-взрослый коллектив сам определял нормы и стиль жизни в своём сообществе,
практически формировал единый динамичный социально-культурный организм. В
определённой мере такое детско-взрослое хозяйствующее и самоуправляющее
сообщество напоминало античный полис, т.е. город-государство, и выступало
оригинальной формой жизни (http://www.kroupnov.ru/5/89_1.shtml)
неотрадиционного типа, соединявшей в себе новые для того времени индустриальные
механизмы и отработанные веками принципы самодостаточных образцовых сообществ.

В качестве прототипа подобных сообществ, думаю, можно рассматривать и русский
классический монастырь XI - XVI вв., который в те века выступал самодостаточным
культурно-хозяйствующим институтом, построенным вокруг образцового труда.

Ставящий амбициозные задачи и динамично развивающийся вокруг образцового труда
коллектив-сообщество - вот открытие Макаренко. Именно об этом, ещё как
проектном видении, писал А.С. Макаренко Максиму Горькому 16 июня 1926 года:
<Потонуть в здоровом человеческом коллективе, дисциплинированном, культурном и
идущем вперед, а в то время и русском, с размахом и страстью. Задача как раз по
моим силам. Я теперь убедился, что такой коллектив в России создать можно, во
всяком случае из детей>.

Ещё раньше Макаренко сформулировал свой метод в Заявлении в Центральный
Институт организаторов народного просвещения в августе 1922 года: <Русская
трудовая школа должна совершенно перестроиться, так как в настоящее время она
по идее буржуазна. Основанием русской школы должна сделаться не труд-работа, а
труд-забота. Только организация школы как хозяйства сделает ее
социалистической>.

Не случайно Антон Семёнович имел все основания утверждать: <Я достиг положения,
что мог брать группы по 50 человек прямо с вокзала. Я брал, скажем, сегодня
вечером, а завтра я не беспокоился, и никто не беспокоился, как ведут себя
вновь принятые дети в коммуне>. И за восемь лет работы в колонии им. Горького
(не говоря уже про ситуацию в коммуне им. Дзержинского) педагог ни одного (!)
из привезенных ему под охраной преступников не возвратил в тюрьму.

Открытие Макаренко состоит в том, что он, поняв, что такое труд, что подлинный
труд собственно и производит людей и качество их жизни, то есть
конкретно-историческое достоинство и состоятельность, поставил труд в основу
образования.

Продолжение следует...

Крупнов Ю.

http://www.contr-tv.ru/common/1281/
--- GoldED+/W32 1.1.5