Мечеть в Святой Софии стала символом пост-секулярного мира

Boris Paleev написал(а) к All в Jul 20 20:09:42 по местному времени:

Нello All!

Деловая газета "Взгляд"
https://vz.ru/opinions/2020/7/12/1049580.html

Мечеть в Святой Софии стала символом пост-секулярного мира
Андрей Тесля
кандидат философских наук, БФУ им. И. Канта (Калининград)

12 июля 2020, 15::50




Чтобы в первом приближении представить себе турецкий контекст споров вокруг Святой Софии - отечественному читателю можно вспомнить, например, следующие российские сюжеты:

- споры вокруг передачи Исаакиевского собора Русской православной церкви;

- аналогичные споры вокруг передачи "Троицы Ветхозаветной" Рублева из Третьяковки в Троице-Сергиеву лавру, для храма которой она была первоначально написана и где пребывала вплоть до первых революционных лет;

- и (конец которым не предвидится) споры о выносе тела Ленина из Мавзолея.

Понятно, что каждая из этих историй сама по себе весьма далека от ситуации вокруг Святой Софии - сколь бы мы ни ценили Исаакий Монферрана, никто не сможет всерьез сказать, что его художественная или историческая ценность сопоставима с ценностью константинопольской базилики. "Троица" Рублева для кого-то в первую очередь - икона, объект, на который молятся, для других - произведение искусства, объект эстетического наслаждения, для третьих - и то и другое одновременно.

Айя-София, как музей - это прежде всего о высоком модерне. О светском государстве и универсальных ценностях, о вхождении в "общечеловеческую цивилизацию". О пафосе человеческого познания и исторического наследия. О пафосе культуры и культурных иерархий - разграничение высокого и низкого. О том, кстати, что музей - это место приобщения к этой культуре. Пример с музеем очень показателен - ведь это время больших музейных институций, проникнутых духом просвещения: посетитель должен тянуться, усваивать, учиться - а вот про развлечения и привлекательность, про дружелюбность музейных пространств и прочее - это совершенно необязательная деталь. Музейные смотрительницы -уходящий типаж "пыльных старушек", взволнованно следящих за посетителями и настаивающих на благоговении как надлежащем поведении посетителя, который ничтожный зритель великого - они могут раздражать, да и раздражают очень сильно, но ведь они именно часть того, уже во многом ушедшем под воду, мира.

Этот мир - про большие порядки, про нормы, которые игнорируют индивидуальные отличия, про оценки - про массовое: массовое обучение, массовую культуру, массовое жилье.

Этот мир - неуютный, разумеется. Потому что для масс предлагается массовое: однотипная одежда; ботинки почти одного фасона; книги, выпущенные массовым тиражом - прежде всего учебники, от букваря до университетского курса физики. И еще раз - оценки. Если ты не вписываешься в этот порядок, то ты оцениваешься низко - твоя цена мала. Это про общий школьный курс, который не предполагает "индивидуальных траекторий".

И этот мир - совсем не про то, что "я так вижу". То есть, конечно, видеть ты можешь как угодно - но есть "объективное знание", "вечные ценности". Рафаэль - гений, Моцарт - гений, Толстой - великий писатель. Если ты этого не понимаешь, не чувствуешь или вовсе не знаешь, то это именно твоя проблема: безграмотность, которую надо устранить, дефект восприятия, который положено преодолеть - ну или научиться в приличном обществе держать это при себе.

Турция Ататюрка рвалась в первый мир: создавая тяжелую промышленность, готовя инженеров, воспевая Сабину Гехчен - приемную дочь Кемаля-паши, первую турецкую женщину-пилота. Айя-София, ставшая музеем - часть этой Турции и часть того мира высокого модерна.

С этим все уже давно совсем не так.

Прорыв не удался. Турция в итоге откажется от программы индустриализации, станет центром легкой промышленности и останется во многом аграрной страной - частью, периферийной, европейского мира. Оплотом "современности" долгое время оставалась армия - которая раз за разом поправляла итоги выборов, когда крестьяне избирали не тех, кого были должны. Реальность делилась - на образованное европеизированное меньшинство и анатолийские деревни, где актуальным оставался вопрос ликвидации безграмотности, на благополучные стамбульские районы Шишли и Нишинташи - и лачуги, вырастающие на окраинах, где селились приезжавшие из деревень все новые и новые обитатели Стамбула.

Потом они получили голос - те самые, в глазах городских благополучных слоев, дикие, полные предрассудков, необразованные, неокультуренные. Голос - весьма неприятный для благополучных и образованных. Но последние десятилетиями могли позволять себе если не замечать, то более или менее игнорировать их - потом, предсказуемо, оказалось, что у этого есть своя оборотная сторона.

Но история ведь, как легко заметить, далеко не замкнута на сугубо турецкие дела и обстоятельства.

Ведь вопрос в том, а во имя чего Айя-София теперь должна оставаться музеем?

Музей был триумфом светского государства - и одновременно наставлением и поучением. Турист восхищенно созерцал и научался понимать прошлое: от руин первого храма, погибшего при восстании Ника, через столетия ромейской державы, с мозаиками, которые создавали правившие один за другим императоры, с минбаром, с библиотекой Махмуда I, минаретами и теснящимися под стенами Софии мавзолеями султанов-халифов.

То, что было храмом, затем мечетью - теперь становилось музеем. Торжеством науки, культуры и искусства. Эры знания - и знания, дарующего силу.

Все это теперь - не то, чтобы пустые слова, но слова, явно не имеющие былой убедительности. Да и музей для нас теперь - прежде всего про "комфортное пространство". Мы обсуждаем, насколько приятен музейный магазин, симпатична ли музейная кофейня - мы воспринимаем музей, как одно из развлечений. А если речь о развлечениях и удовольствиях - так что можно противопоставить здесь тем, кто требует, чтобы София, бывшая домом молитвы, вновь стала таковым? То, что мы лишимся привычных удовольствий. Так ведь это не аргумент - и мы сами это знаем. А призывы к большим, тяжелым словам - к культуре, человечеству, общему историческому наследию - не имеют силы, потому что сами эти слова стали мало что значить для нас. Разве только музейные старушки еще бодро на них отзываются, с резвостью - удивительной для их лет.




Best regards, Boris

--- Ручка шариковая, цена 1.1.5-021027