Владимир Кунин. "Самолет" Ч.2

Eugene A. Petroff написал(а) к All в Jun 08 18:06:50 по местному времени:

From: "Eugene A. Petroff" <peratron@online.ru>

(продолжение. Ч.2)

Но вот на быстром "виллисе" к Самолету подъехало еще несколько человек, и
Самолет с удовольствием увидел, что последним из "виллиса" вылез тот самый
старый человек, из- за которого Самолет и военный в шлемофоне уже успели
малость понервничать.

Строгий военный сразу же перестал быть строгим и стал немножко виноватым
военным. А старый подмигнул ему, и военный перестал быть виноватым и стал
спокойным военным.

Трое в шлемофонах надели на себя парашюты и стали залезать в кабины. Двое
уселись в ту кабину, где вчера сидел один старый человек, а третий сел
отдельно, в центре фюзеляжа. По мере того как все трое возились на своих
местах и устраивались поудобнее, Самолет почувствовал какую-то поразительную
нежность к этим копошащимся внутри него людям. Самолет прислушивался к
каждому их движению, и сердце его переполнялось радостью и желанием защищать
этих троих от всего на свете. И это осталось у него на всю жизнь.
- Корниенко, готов? - услышал Самолет чей-то чужой голос внутри себя. Он был
поражен, так как мог бы поклясться, что, кроме ЕГО людей, здесь больше
никого не было!
Но человек, сидевший за штурвалом, не испугался, а, глядя прямо перед собой,
спросил:
- Штурман, готов?
- Готов! - ответил штурман из-за его плеча. Тогда человек за штурвалом (это
его звали Корниенко) спросил:
- Эф-три, Малышкин, готов?
- Порядок, командир! - прозвучало из центра фюзеляжа.
- Готов! - доложил Корниенко тому, четвертому, которого не было.
- К запуску! - скомандовал четвертый.

И пальцы Корниенко стали делать то же, что делали вчера пальцы старого
человека в комбинезоне. Но Самолет чувствовал жесткость корниенковских
пальцев и думал, что вчерашним запуском двигателей сегодня дело не кончится.
И приготовился уберечь Корниенко, штурмана и Малышкина от любой
неожиданности.

...Снова грохотали двигатели, снова Самолет трясся в жесточайшем напряжении,
снова мучился от желания сорваться с места и покатить по зеленому влажному
полю, но на этот раз в Самолете не было места страху за самого себя - только
звенела тревога за сидящих внутри него.

Но вот Корниенко сдвинул на себя два рычажка левой рукой, и двигатели
перестали грохотать так сильно. Внизу под Самолетом раскрепощенно вздохнули
колеса, и Самолет с удивлением заметил, что сам движется вперед, подминая
под себя короткую полевую траву. Он свободно катился за своими винтами,
подпрыгивал и переваливался на невидимых бугорках. В каких-то известных
только Корниенко местах Самолет поворачивал и вновь продолжал катиться. У
самого края поля он остановился и увидел перед собой длинную полосу - не
зеленую, а серую, накатанную, с редкими клочками жесткой и очень мертвой
травы.
- Ну, как? - вдруг спросил далекий голос четвертого.
- Прошу взлет, - скучно сказал Корниенко.
- Понял, - так же скучно ответил четвертый. - Вам взлет.

Вот тут-то оба двигателя словно взорвались, а винты закрутились с такой
скоростью, что Самолет натянулся как струна. Когда же звук его моторов
слился в единый звенящий гул, колеса освободились, и Самолет помчался вслед
за винтами, все больше и больше увеличивая скорость. А затем...
Затем произошло нечто невероятное! Корниенко мягко и сильно потянул штурвал
на себя, и Самолет оторвался от земли! Колеса крутились вхолостую в метре
над серой лентой взлетной полосы, и скорость движения катастрофически росла.
Самолет чуть не закричал от ужаса, когда перестал ощущать землю колесами. Но
Корниенко сначала поставил штурвал в прежнее положение, а затем снова
неумолимо потянул его на себя. И Самолет стал набирать высоту...

Очнулся он только тогда, когда штурман убрал шасси. Собственно говоря, убрал
шасси не штурман, а сам Самолет. Но нужно отдать должное и штурману - что-то
он такое сделал, отчего Самолет захотел убрать шасси. И когда колеса со
стойками спрятались в мотогондолы. Самолет вздохнул и огляделся.
Земля была далеко внизу, аккуратная, ровная и очень плоская. Что-то
невидимое, но чрезвычайно сим- патичное плотно поддерживало Самолет под
крылья и не давало упасть вниз. Но самое главное - Корниенко, штурман и
Малышкин были спокойны и даже перебрасывались непонятными короткими словами.

Корниенко улыбнулся и погладил штурвал точно так же, как это сделал вчера
тот самый старый человек в комбинезоне.
- Ах ты умница... - даже сказал Корниенко. Сердце Самолета переполнилось
восторгом и гордостью. Ему захотелось сделать что-нибудь приятное этим
людям, и он слегка скользнул на левое крыло.
- Ну, ну!..- предостерегающе пробормотал Корниенко и выровнял Самолет.

Но ощущение полета было настолько изумительным. что Самолет нисколько не
обиделся на Корниенко. Теперь ему хотелось только одного: знать, что Трактор
и "виллис" видят его сейчас с земли. Может быть, глядя на него, им самим
захочется полетать. Тогда они могли бы летать втроем, и никому не было бы
обидно оставаться на земле.

Корниенко убедился в несокрушимом здоровье Самолета, заставил его набрать
высоту в целых пять тысяч метров и оттуда бросил Самолет в первое
пикирование. Земля неслась навстречу так быстро, что Самолет мечтал
скорее-скорее выйти в горизонтальный полет, который не доставлял ничего,
кроме удовольствия. Но когда наконец рули глубины. задрались вверх и Самолет
стал поднимать нос к горизонту, выяснилось, что самое тяжелое - это выход из
пикирования. Невероятная тяжесть придавила Самолет сверху, словно на него
нагрузили и Трактор, и "виллис", и всех людей, с которыми он успел
познакомиться в сборочном цехе. Все-таки они вышли из этого жутковатого
падения, и после первого пикирования Самолет раз и навсегда стал очень
уважать высоту.
- Ну вот, теперь ты еще и пикирующий, - сказал Корниенко и рассмеялся.

Боже мой! Как же он мог забыть? Самолету даже стало не по себе. Об этом
столько говорили в цехе! Он же пикирующий... Пикирующий бомбардировщик "
Пе-2"! " Петляков-второй"!...

Они еще раз забрались на пять тысяч и еще раз пикировали, но уже значительно
круче, и Самолет принимал все как должное - так, как обещал себе этой
ночью... С тех пор прошло двадцать пять лет.

Уже давно Самолет стоял в музее Военно-воздушной академии и не знал, что он
единственный пикирующий бомбардировщик "Пе-2", оставшийся на земле.

В войну ему повезло. Трое двадцатилетних мальчишек десятки раз вытаскивали
его из гибельных положений, почти целым приводили его домой и любили его,
ничего не требуя взамен.

Только однажды он смог отплатить им за любовь и верность. Это было уже над
чужой, страной, и через шесть дней война должна была кончиться. Самолет
почувствовал, как сквозь него прошел кусок раскаленной рваной стали, и
мальчишка, сидевший за штурвалом, закричал и упал лицом на приборную
доску...
Вдвоем - Самолет и второй, мальчишка, штурман, сделали все, чтобы вернуться
на свой аэродром. Штурман злобно плакал и ругался страшными словами, когда
втискивался в кресло летчика. И Самолет из последних сил старался помочь ему
и не упасть на землю. Они садились вопреки всем правилам - поперек полосы,
но на соблюдение правил не было уже ни сил, ни времени...

Больше он не летал. С него сняли пулеметы, радиостанцию и еще что-то. Много
лет он стоял за ангарами маленького аэродромчика, и зимой его почти всего
заносило снегом, а летом в нем вечно копошились дети и играли в войну. Войны
они не знали и постоянно в чем-нибудь ошибались. Но Самолету не хотелось их
поправлять, так как Самолет слишком хорошо знал войну и не мог забыть того
мальчишку-летчика, который, еще живой, закричал, а уже мертвый, упал лицом
на приборную доску...

(дальше)

--- ifmail v.2.15dev5.4